Эсхатология, милленаризм, адвентизм: история и современность - [137]

Согласно отчету руководителя Церкви адвентистов седьмого дня в России Ю. Бетхера на съезде, за один только 1908-й год Церковь в России увеличилась на 800 человек и общая ее численность возросла до 3000. В конце съезда Ю. Бетхер получил полномочия руководителя Церкви еще на один срок. На съезде присутствовали и чиновники Министерства внутренних дел России. В деталях описывая каждый день съезда, лично московский градоначальник, генерал-майор В. Адрианов нарисовал интересную картину заседаний и богослужений делегатов: «В субботу 7-го марта в 9 часов утра сектанты собрались для школьных (библейских – авт.) занятий. Разбитые на несколько групп, они слушали чтение и разъяснение Библии, а также указания о необходимости воздержания… Весь день был посвящен молитвенным собраниям по случаю субботы; причем сектанты переменили будничную одежду на праздничные туалеты как мужчины, так и женщины».

После 1905 г. происходят изменения и в социальном составе адвентистского движения в России. Если ранее социальной основой российского адвентизма была крестьянская беднота, то теперь он стал достаточно быстро и широко распространяться в городах, в том числе в Петербурге, Москве, Одессе, Севастополе, Киеве, Ставрополе, Митаве. Его социальными носителями, насколько позволяют судить данные, относящиеся к первому десятилетию нашего века, являлись преимущественно ремесленные круги, городская беднота. Белогорский пишет о киевских адвентистах, что они «посылали некоторых своих членов прямо по домам. Наметив себе какую-либо улицу или часть городка, населенную рабочим или ремесленным по преимуществу людом, они ходили из дома в дом».322 Как писал в те годы марксист В. Д. Бонч-Бруевич, они «вербуют своих последователей по большей части из рядов мелкой буржуазии городов, пригородов, местечек, посадов, сел и деревень, из всей мещанской и более или менее обеспеченной крестьянской среды». 323

Определенный интерес к адвентизму стала проявлять и интеллигенция. В конце XIX – начале XX вв., в обстановке социально-экономического, политического и духовного кризиса, охватившего Россию после революции 1905 г., в преддверии революций 1917 г., многие представители российской интеллигенции стояли на эсхатологических позициях, в их настроении преобладали хилиастические, мессианские и т.п. настроения. Спросом пользовалась и соответствующая литература. Вот имена авторов и названия некоторых книг на тему второго пришествия, пользовавшихся огромным спросом в конце XIX – начале XX вв.: «Светопреставление 1 ноября 1899 г.» (СПб., 1899), «Об антихристе и конце мира» (Киев, 1916), «О страшном втором пришествии Христа» (Киев, 1912), «О втором пришествии Спасителя» (СПб., 1912), «Знамения антихристова пришествия и кончины века» (Киев, 1913), А. Пахарнаев «О времени второго пришествия Христова. Исследование» (СПб., 1911), В. С. Лубков «Второе пришествие Христа на землю» (Ростов-на-Дону, 1908), А. А. Коновалов «О пришествии пророков Еноха и Илии, об антихристе и о уничтожении им таинства священного пришествия» (Ковров, 1906), «О конце мира 25 марта 1912 г.» (СПб., 1912) и т.д. К хору авторов, пророчествующих близость конца света, поспешили присоединиться и адвентисты. Генерал в отставке Бейнинген Ф. К., который был членом петербургской общины адвентистов седьмого дня, выпустил в свет несколько эсхатологических сочинений «Близость второго пришествия Спасителя» (СПб., 1903), «Бодрствуйте! «Се гряду». Конец света в 1932-1933 гг.» (СПб., 1906) и др. Единичные голоса критиков всех этих сочинений, светских и православных, были едва слышны324 в этом многоголосом хоре пророков скорого светопреставления.

Модными стали эсхатологические настроения у самых выдающихся представителей русского декаденса.325 Последним старались подражать мещане, студенты, барышни, изображавшие интеллигентную публику. Именно это обстоятельство способствовало тому, что ряды адвентистов седьмого дня в начале XX в. стали пополняться мещанами, купцами, интеллигентами из крупных и мелких российских городов. Стоит здесь по этому поводу привести характерный ответ, который дал некий Пушилин из Мичуринского района Тамбовской области на вопрос члена экспедиции Академии наук СССР, изучавшей религиозную ситуацию в центре России в 60-е годы XX в., о характере религиозной общины, к которой он принадлежал в начале века. Пушилин ответил так: «Мы не адвентисты. У адвентистов одна интеллигенция – инженеры, доктора. А у нас простые мужики, прямо от сохи».326 Подтверждением справедливости слов Пушилина может служить и донесение начальника петербургской охранки в 1911 г. о местной адвентистской общине, в котором говорится о собраниях «в доме №23, кв. 2 по 4 Рождественской улице…, на которые собираются до 50 чел. из интеллигентного класса».327

Стремительное распространение адвентизма не только среди крестьянства, но и среди всех слоев российского общества тревожило не только руководство Православной Церкви, но и лидеров других христианских движений в России. И тому были причины, ибо адвентизм оказался для последних весьма опасным конкурентом. Нередко адвентизм выступал в роли канала выражения недовольства своим руководством простых верующих, до того посещавших баптистские, евангельские и т.п. общины. В любом случае отход в адвентизм бывших баптистов, молокан, лютеран и т.д. тревожил их лидеров. Как писал в конце XIX в. один из баптистских лидеров В. Г. Павлов в журнале «Беседа», «Мы не намерены здесь перечислять все заблуждения адвентистов и вовсе не желали бы упоминать о них… К сожалению, усилия их не остаются тщетными, и они успели приобрести себе последователей и между нашими братьями… Вот почему мы нашли нужным познакомить наших читателей с главными заблуждениями этой секты».