Ешь, чтобы жить! «Живое» питание – путь к обновлению - [5]

Но, согласитесь, «сырой» — слишком многозначное слово, в большинстве языков (по крайней мере тех, что я знаю) оно может обозначать «грубый», «не вполне готовый» (хотя, что может быть более готовым для нашего питания, чем спелое яблоко или лист салата). Только по этой причине я стараюсь больше использовать слово «живой», хотя сама я с гордостью называю себя «сыроедом», а свой образ жизни — «сыроедением». Так же, как и сотни тысяч других людей, вставших на путь здоровья. И давайте договоримся, что дальше в книге, начиная с этой страницы, от кавычек я откажусь, чтобы не перегружать редактора и сделать ваше чтение более удобным. И при этом против истины я грешу совсем чуть-чуть.

Но все же, что такого плохого в еде, приготовленной на огне? Ведь ею питались наши предки на протяжении тысячелетий, зачем нам от нее отказываться?..

Не возврат, а шаг вперед

Когда-то, очень давно — ученые до сих пор спорят, когда именно, да и вряд ли это удастся выяснить, — наши далекие предки совершили настоящий переворот в своем развитии, открыв для себя возможности приготовления пищи на воде. Как это произошло? Попробовал ли один из собирателей обожженное лесным пожаром мясо дикого животного или случайно уронил кусок сырой плоти в костер, которым согревался, — но с тех пор термически обработанная пища прочно вошла в рацион человека. Не только мясо, но и овощи, зерна и орехи — все стало жариться, вариться, запекаться или тушиться. Это позволило человеку сохранять скоропортящиеся продукты на более длительный срок, ввести в свое питание те дары природы, которые без этого ему просто не по зубам, например пшеничные зерна.

Спорить, является ли то далекое открытие благом для человека или злом, бессмысленно. Безусловно, это дало мощный толчок к развитию цивилизации и расселению людей по всей планете — ведь без огня люди так и остались бы на экваторе и в тропиках, где всегда можно найти плоды деревьев, которые можно съесть без всякого приготовления. Но человеческая история сложилась иначе, и сейчас мы достигли того, чего достигли.

Сейчас в мире нет ни одного народа или племени, которое жило бы полностью без пищи, приготовленной на огне. Даже знаменитый народ хунза, к которому так часто апеллируют в литературе по сыроедению, на самом деле все же использует в питании термически обработанную пищу и даже мясо, хотя основной рацион этого народа составляют именно сырые продукты, особенно свежие и сушеные абрикосы. И именно поэтому продолжительность жизни и уровень здоровья в этой удаленной пакистанской долине действительно очень высоки.

Очень часто в книгах по сыроедению и на сайтах переход к живому питанию подается как возвращение к истокам, к естественному для человека образу жизни. Это правда — когда-то, в очень-очень далекие времена, наши предки были собирателями-сыроедами. На самой заре человечества. Приводить же в пример, которому нужно следовать нам с вами, человекообразных обезьян, наших ближайших генетических родственников, не совсем корректно. Да, гориллы, шимпанзе и орангутанги — сыроеды, с этим никто не спорит. Даже по большей части вегетарианцы, хотя ученые отмечают, что при случае эти обезьяны не брезгуют насекомыми, яйцами и даже мелкими животными. Когда я, прочитав одну популярную статью по сыроедению, сказала своему слишком скептично настроенному другу: «Вот посмотри, гориллы и шимпанзе едят только сырое, значит, человек тоже должен стать сыроедом», он мне абсолютно резонно ответил: «Ну, тогда, по логике, мы все должны вернуться в естественную для человека среду обитания, в леса и саванны Африки, отказавшись от проживания в несвойственных для нас регионах, где не можем обеспечить себя доступным живым питанием. Проблема только, что на всех нас тропических лесов не хватит, и далеко не все захотят переезжать».

Да, обезьяны не варят и не жарят, ведут здоровый образ жизни — но они так и остались обезьянами, и в человека превращаться не торопятся. Так же, впрочем, как и мы вряд ли хотим становиться обезьянами. Но мы стремимся стать совершеннее, выйти из порочного круга болезней и быть здоровыми. И именно в этом стремлении — истинный стимул перехода к живому питанию. Не потому, что так было когда-то, а потому, что так должно стать. Потому, что мы достигли предела, когда наш организм оказался уже не в силах справляться с потоком ядов, поступающих в него с изуродованной в процессе приготовления пищей, в которой разрушаются столь нужные нам полезные вещества, особенно витамины, и в то же время появляются токсины, которые нам совсем не нужны.

Мы аргументируем сопротивление сыроедению тем, что питание термически обработанной пищей освящено традицией, что за многие тысячелетия люди питались так, и при этом развивались и не умирали. Не умирали, но и здоровыми не были. Мы приспособились к такому питанию, но это не значит, что оно для нас идеально. В средневековых городах люди выливали помои на улицу и ходили по ним, вдыхая миазмы, — но это не значит, что надо вернуться к истокам, у нас есть канализация. И прижигать раны, вместо того чтобы промывать их и обрабатывать антисептиком, никто сейчас не будет — а так делали вплоть по XIX века.