Эсэсовский легион Гитлера. Откровения с петлей на шее - [62]

Но в любом случае наше соединение, укомплектованное добровольцами, вступило в бой. Мы были полны решимости сражаться против большевиков до последнего мгновения. Мы знали, что каждый наш удар принесет результат.

Более того, на войне, пока не потеряно все, не потеряно ничего. У Германии еще имелся большой резерв безопасности, от Минска до Бордо, от Афин до Нарвика. Она еще располагала огромными материальными ресурсами, ее изобретательные инженеры создавали блестящие и ужасные образцы вооружения, которые удивляли противника и придавали уверенность войскам. Многочисленные колонны отборных войск присоединились к нам, особенно знаменитые дивизии «Адольф Гитлер» и «Мертвая голова». Эти элитные солдаты, проезжая мимо нас, кричали: «За один месяц мы вернем Киев!»

***

Наши поезда катили по югу Польши под бледно-голубым чистым небом. Женщины в темной одежде и зеленых шляпах покинули свои маленькие глинобитные хижины и шли по грязным тропинкам в раскрашенные деревянные церкви.

Мы вдыхали ледяной аромат почвы.

На следующий день на рассвете мы ненадолго остановились в Лемберге, где получили огромное количество зимнего обмундирования: теплое белье, валяные сапоги, белые маскхалаты, шерстяные башлыки.

Под грузом этих одеяний мы чувствовали себя неуклюжими, плохо соображая, как упаковать все это имущество. Однако мы помнили ужасную зиму 1941 года на Донце, когда наши жиденькие мундиры насквозь пронизывал ледяной северный ветер. На этот раз командование приняло необходимые меры предосторожности. И все-таки мы получили многовато всяческого добра, поэтому умные головы уже спрашивали себя: как именно они будут хранить такое огромное количество багажа, когда настанет пора пеших маршей и грузовики не смогут сопровождать нас.

Но в общем наши солдаты испытывали детскую радость при виде теплой одежды. Вскоре каждая багажная повозка была набита дарами Санта-Клауса.

***

Мы пересекли Галицию, которую уже поливали осенние дожди. Затем длинные поезда повернули на юг. Далеко на западе синели горы. Огромная мутная река, на берегах которой росли камышовые дебри, проскользнула под мостом. Мы пересекли Днестр и попали в Бессарабию.

С этого момента мы двигались по дорогам, забитым настолько, что нам требовалось от 15 до 20 дней, чтобы попасть из Лемберга на фронт. Массы солдат, возвращавшихся из отпусков, совсем не рвались поскорее попасть на фронт и искали возможность оттянуть неизбежное. В направлении Одессы во множестве неслись спальные вагоны и вагоны-рестораны. Со станционных платформ, куда мы выбирались, чтобы размять кости во время остановок на 40 и даже 50 часов, мы могли видеть ярко освещенные роскошные вагоны.

Но в целом движение было почти парализовано.

Бармены проскакивали без задержки, а вот армия либо не двигалась вообще, либо шла совсем крошечными шажками. Наши поезда застряли в Румынии на одноколейной линии.

***

Постепенно мы уверились, что направляемся в Крым.

Крымский полуостров уже был отрезан от материка советским наступлением, но немецкие подкрепления отправлялись из Одессы морем. Поэтому мы совершенно не удивились, когда однажды утром увидели красные стены старой крепости в Тирасполе, расположенные на высоком правом берегу Днестра.

С другого берега реки мы видели однообразные избы, колодцы с длинными черными журавлями, миллионы стеблей подсолнухов, серых и обезглавленных, что было верным признаком приближения зимы.

Но поезд останавливался на мрачных станциях, совершенно очевидно повернув на восток. Поход в Крым завершился. В течение двух дней мы непрерывно катили вверх. Северо-восток, северо-восток, северо-восток. Огромные украинские станции, занесенные снегом, пролетали мимо. Счастливые женщины, выглядевшие сильными и полными в стеганых одеждах, жевали подсолнечные семечки и плевали шелухой, как если бы они работали грузчиками в грузовых доках.

Мы подъезжали все ближе и ближе к Днепру, но далеко к северу от Днепропетровска. Мы уже могли слышать отдаленную артиллерийскую канонаду.

Наконец вечером мы заметили яркие отблески пламени справа от себя и такие же яркие отблески слева.

Поезд двигался вперед еще несколько часов, втискиваясь между этими фейерверками. Мы все глубже и глубже лезли в какое-то бутылочное горлышко. Советские самолеты обстреливали дорогу. Перед нами появились горящие здания. Это была Корсунь.

Мы высадились там посреди ночи.

Ольшанка

Нам предстояло занять позиции примерно в 30 километрах восточнее Корсуни.

Нашим 354 машинам потребовались три дня, чтобы проделать последний отрезок путешествия, на который обычно уходили два часа.

Чудовищная река грязи, этой ужасной русской грязи, густой, как смола, залила все дороги. Ее глубина доходила местами до полуметра.

Наши новые водители были вынуждены вести машины по этой липкой массе, они нещадно вырубали вишневые сады, чтобы проложить новый путь. Буквально перед самым лесом мы влетели в огромное болото. Там пришлось двигаться по гати, сколоченной из тысяч бревен. Мы тряслись, как в лихорадке.

Тропа, которая пересекала сосновый лес, тоже была устлана бревнами, но не из-за грязи, а из-за мелкого песка, в котором любая машина немедленно утонула бы до самого мотора.