Эсэсовский легион Гитлера. Откровения с петлей на шее - [40]
Мы спали по несколько часов. Солнце быстро восстанавливало потерянную энергию. Старая мамка приносила большой глиняный кувшин, полный свежайшего холодного молока. Она проводила нас к порогу своего погреба, находящегося в 10 метрах от дома, и приоткрыла крышку люка. Мы спустились по лестнице вниз, в холодное помещение, похожее на колодец, где можно было хранить любые продукты, так как это был естественный холодильник.
Печь находилась рядом с дверью, поэтому изба с ее маленькими закрытыми окошками и низкой крышей могла оставаться холодной. Мы ели во дворе, сидя в тени тополя или акаций. Нам помогали местные женщины, приносившие массу еды, они даже помогали нам ощипывать и жарить птицу.
Наши солдаты после утомительных ночных маршей восстанавливали силы, устраивая пиршества, подобные тем, что рисовал Брейгель. Недаром они были мужчинами из страны ярмарок. Солдаты могли проглотить колоссальное количество пищи. Я знал одного, который на завтрак регулярно съедал килограмм ветчины. Я лично видел двух других, которые за три дня слопали более 20 цыплят, оставив только пучки перьев. Многие могли за один присест на завтрак съесть целого гуся. Один из моих молодых офицеров однажды утром набил брюхо, засунув тридцать вареных яиц.
Они заливали эти утренние трапезы кувшинами молока, затем снова засыпали со вздувшимися животами, расстегнув мундиры. Это сильно напоминало картины старых фламандских живописцев.
В сумерках, перед тем как мы отправлялись в путь, наши хозяева выдавали нам несколько огромных котлов вареной картошки, связки редиски и корзины свежих овощей.
Крестьяне провожали нас до окраины деревни, настолько они были поражены нашим аппетитом и нашей добротой.
За все время нашего наступления мы не имели ни одного серьезного инцидента. Нас всюду встречали, как родных. Не зная, как с нами попрощаться, эти добрые люди часто благословляли нас. Защищенные от зла этими благословениями, произнесенными от чистого сердца, мы двигались дальше по бескрайним полям подсолнуха, совершенно счастливые.
Маршируя чуть ли не бегом, мы иногда перехватывали отступающие русские соединения. Бои в этом случае были короткими.
Мы двигались с такой скоростью, что часто просто не имели возможности похоронить останки противников после таких стычек. Дороги были усеяны разлагающимися трупами. При температуре 50 градусов солдаты, уничтоженные перед нашим приходом «Штуками», разлагались и воняли уже два или три дня. Затем солнце начинало их высушивать. Мертвые лошади издавали совершенно омерзительный запах. Необходимо было зажать нос еще за сто метров от такой туши. Брюхо лошади вздувалось от газов и часто лопалось. Наружу свисали перепутанные зеленые кишки. Мертвые большевики, высушенные солнцем, становились чернее негров.
Тысячи, десятки тысяч советских солдат сдавались в плен. Больше они ничего не могли. Говоря по правде, мы наступали гораздо больше ногами, чем винтовками. Многие из нас просто падали со стертыми в кровь ногами. Но мы не обращали на это внимания. Они догонят нас позднее. Советские солдаты просто позволяли взять себя в плен. Они садились на землю и сдирали сапоги, чтобы дать отдохнуть окровавленным ногам.
Большинство из них были азиатами. У них были огромные уродливые головы каннибалов, которые радовались тому, что их самих не съели. Они постоянно повторяли: «Сталин капут! Сталин капут!» и прекращали этот монолог только для того, чтобы проколоть вздувшиеся мозоли на ногах.
У нас не было времени охранять и сопровождать эти колонны. Выбрав пару наиболее бодро выглядящих пленных, мы вручали им винтовку. Назначенные охранять собственных товарищей, они сразу выпячивали грудь, как петухи. Мы называли им город, отстоящий на 100 или 200 километров к западу. И эти простофили, обрадованные, отправлялись в путь.
Проблема была решена. Они сами себя гнали в Германию!
Мы уже намеревались пересечь реку Дон. Несколько дней назад мы уже готовились переправиться через нее, но переправа была заблокирована. В радиусе 2 километра от нее валялось такое количество разбитой советской техники и трупов — работа авиации, — что командир дивизии не мог протолкнуть свои машины и технику.
Мы подошли к легендарной реке рано утром и поднялись на холм на правом берегу. Как раз в этот момент заря занялась над серо-зеленым потоком.
Пристав на стременах, я во все глаза смотрел на потрясающую картину. Дорога была забита сотнями советских танков американского производства, перевернутых повозок, брошенных вещей. Но я смотрел только на Дон, широкую реку, окаймленную деревьями, растущими вдоль берега, мягко сияющую под зеленым, розовым и серебряным занавесом, развернутым в небесах.
Дон, как и другие великие реки юга России, имеет крутой правый берег, тогда как левый спускается почти к самой воде. Когда красные были отогнаны в долину на противоположном берегу, они уже не могли противостоять немцам, захватившим возвышенный берег. Поэтому левый берег Дона достался нам без боя.
Русские самолеты сбрасывали свои бомбы на ложбину, куда мы спустились, но почти не причинили вреда. Блестящие усики молодой виноградной лозы сверкали среди развалин домов. Сбросив одежду, наш генерал стал первым, кто переправился через Дон вплавь, держа на спине пулемет. Мы пересекли реку по спешно наведенному понтонному мосту. Наши сердца просто пели.
НОВЫЕ «откровения» от автора самых скандальных фронтовых мемуаров «Эсэсовский легион Гитлера». Циничная «исповедь» военного преступника, о котором сам фюрер сказал: «Если бы у меня был сын, я хотел бы, чтобы он походил на Вас!» и который был приговорен к повешению в родной Бельгии. Продолжение боевого пути добровольческой штурмовой бригады «Валлония», после очередного разгрома переформированной в 28-ю дивизию СС (28. SS-Freiwilligen-Panzergrenadier-Division «Wallonien»). Хотя «переформирована» — это слишком слабо сказано: соединение пришлось возрождать фактически с нуля.Вообще, в 1944-м подчиненные Дегрелля умудрились поставить своеобразный «антирекорд» Вермахта и Ваффен-СС — всего за год «Валлония» была уничтожена трижды: сначала в Корсунь-Шевченковском «котле», откуда вырвались ее жалкие ошметки, затем в Эстонии, где Красная Армия стерла эсэсовцев в порошок всего за неделю боев, и, наконец, в Померании, где дивизию добили окончательно, после чего Дегрелль сбежал в Испанию, чтобы на досуге строчить мемуары о «зверствах большевистских орд» и «беззаветной доблести» эсэсовского интернационала.
Леон Дегрель (фр. Léon Degrelle) (1906, Буйон, Бельгия — 1994, Малага, Испания) — бельгийский военный и политический деятель ультраправого толка. Один из основателей и лидер Рексистской партии Бельгии. Под влиянием гитлеровского национал-социализма, стал ведущим идеологом не только бельгийского, но и европейского коллаборационизма. Обосновывал сотрудничество с немцами необходимостью создания нового, национал-социалистического порядка в объединённой Европе. Инициатор создания в составе Вермахта добровольческого корпуса «Валлония», преобразованного затем в 28-ю добровольческую дивизию Ваффен СС «Валлония», которой командовал на Восточном фронте, Померании, а в конце войны — на Западном фронте. В мае 1945 года бежал в Норвегию, откуда вылетел в испанский Сан-Себастьян.
![Любимец Гитлера [Русская кампания глазами генерала СС]](/storage/book-covers/0b/0b8071fb871e504f332a403b9d9190afa93ed1e7.jpg)
Мемуары командующего 28-й добровольческой дивизией СС «Валлония» были впервые изданы в 1949 году за границей. Советскому и российскому читателю они были неизвестны, несмотря на то что воспоминания гитлеровского военачальника посвящены в основном войне на Восточном фронте. И вот впервые в России — полный перевод этого произведения на русский язык. Леон Дегрелль — бельгийский военный и политический деятель ультраправого толка. Один из основателей и лидер Рексистской партии Бельгии, человек, сделавший головокружительную карьеру в войсках СС.
Мария Михайловна Левис (1890–1991), родившаяся в интеллигентной еврейской семье в Петербурге, получившая историческое образование на Бестужевских курсах, — свидетельница и участница многих потрясений и событий XX века: от Первой русской революции 1905 года до репрессий 1930-х годов и блокады Ленинграда. Однако «необычайная эпоха», как назвала ее сама Мария Михайловна, — не только войны и, пожалуй, не столько они, сколько мир, а с ним путешествия, дружбы, встречи с теми, чьи имена сегодня хорошо известны (Г.
Один из величайших ученых XX века Николай Вавилов мечтал покончить с голодом в мире, но в 1943 г. сам умер от голода в саратовской тюрьме. Пионер отечественной генетики, неутомимый и неунывающий охотник за растениями, стал жертвой идеологизации сталинской науки. Не пасовавший ни перед научными трудностями, ни перед сложнейшими экспедициями в самые дикие уголки Земли, Николай Вавилов не смог ничего противопоставить напору циничного демагога- конъюнктурщика Трофима Лысенко. Чистка генетиков отбросила отечественную науку на целое поколение назад и нанесла стране огромный вред. Воссоздавая историю того, как величайшая гуманитарная миссия привела Николая Вавилова к голодной смерти, Питер Прингл опирался на недавно открытые архивные документы, личную и официальную переписку, яркие отчеты об экспедициях, ранее не публиковавшиеся семейные письма и дневники, а также воспоминания очевидцев.
Более тридцати лет Елена Макарова рассказывает об истории гетто Терезин и курирует международные выставки, посвященные этой теме. На ее счету четырехтомное историческое исследование «Крепость над бездной», а также роман «Фридл» о судьбе художницы и педагога Фридл Дикер-Брандейс (1898–1944). Документальный роман «Путеводитель потерянных» органично продолжает эту многолетнюю работу. Основываясь на диалогах с бывшими узниками гетто и лагерей смерти, Макарова создает широкое историческое полотно жизни людей, которым заново приходилось учиться любить, доверять людям, думать, работать.
В ряду величайших сражений, в которых участвовала и победила наша страна, особое место занимает Сталинградская битва — коренной перелом в ходе Второй мировой войны. Среди литературы, посвященной этой великой победе, выделяются воспоминания ее участников — от маршалов и генералов до солдат. В этих мемуарах есть лишь один недостаток — авторы почти ничего не пишут о себе. Вы не найдете у них слов и оценок того, каков был их личный вклад в победу над врагом, какого колоссального напряжения и сил стоила им война.
Франсиско Гойя-и-Лусьентес (1746–1828) — художник, чье имя неотделимо от бурной эпохи революционных потрясений, от надежд и разочарований его современников. Его биография, написанная известным искусствоведом Александром Якимовичем, включает в себя анекдоты, интермедии, научные гипотезы, субъективные догадки и другие попытки приблизиться к волнующим, пугающим и удивительным смыслам картин великого мастера живописи и графики. Читатель встретит здесь близких друзей Гойи, его единомышленников, антагонистов, почитателей и соперников.
Автобиография выдающегося немецкого философа Соломона Маймона (1753–1800) является поистине уникальным сочинением, которому, по общему мнению исследователей, нет равных в европейской мемуарной литературе второй половины XVIII в. Проделав самостоятельный путь из польского местечка до Берлина, от подающего великие надежды молодого талмудиста до философа, сподвижника Иоганна Фихте и Иммануила Канта, Маймон оставил, помимо большого философского наследия, удивительные воспоминания, которые не только стали важнейшим документом в изучении быта и нравов Польши и евреев Восточной Европы, но и являются без преувеличения гимном Просвещению и силе человеческого духа.Данной «Автобиографией» открывается книжная серия «Наследие Соломона Маймона», цель которой — ознакомление русскоязычных читателей с его творчеством.
Эта книга стала откровением для Запада. Этот бестселлер перевернул представления европейцев о Второй Мировой войне, приоткрыв хотя бы часть правды о Великой Победе советского народа. Именно из этой нашумевшей книги массовый западный читатель узнал о титанической битве на Курской дуге, где сгорела элита бронетанковых войск Третьего Рейха.Автор не скрывает, что работа над этой темой стала откровением и для него самого, заставив осознать тот простой факт, что масштабы и ожесточение сражений на советско-германском фронте превосходили все, с чем союзникам пришлось столкнуться на Западе, и что судьба Второй Мировой решалась вовсе не на пляжах Нормандии, а на бескрайних просторах России.
После падения Третьего Рейха битые немецкие генералы попытались переложить всю вину и за военные преступления, и за разгром Вермахта на нацистское руководство и лично Гитлера — из мемуаров в мемуары кочуют проклятия в адрес «бесноватого фюрера», его «роковых решений» и «фатальных ошибок», якобы предопределивших исход войны и поражение Германии. Однако этот расхожий миф, подхваченный западной пропагандой, не только упрощает подлинную картину событий, сводя реальную историю к идеологическим штампам, но и принижает подвиг советского народа, одержавшего заслуженную победу над сильным, умным и умелым врагом.В данной книге представлены работы ведущих германских историков, которые решительно опровергают пропагандистские штампы, раскрывая подлинные, а не вымышленные причины поражения Рейха и представляя немецкую точку зрения на ход вооруженной борьбы и итоги Второй Мировой.
Этот легендарный самолет стал одним из главных символов блицкрига — именно эскадры «Юнкерсов» Ju 87 расчищали путь немецким танковым клиньям. Этот пикирующий бомбардировщик наводил ужас на врагов Рейха. Узнаваемый хищный силуэт с «чаечным» изломом крыла, неубирающиеся шасси с характерными обтекателями, за которые красноармейцы прозвали Ю-87 «лаптежником», сводящий с ума вой сирен, включавшихся перед пикированием, великолепная выучка экипажей, непревзойденная точность бомбометания — в начале войны этот самолет не знал себе равных.
Советская пропаганда величала Красную Армию «Непобедимой и легендарной», однако, положа руку на сердце, в начале Второй Мировой войны у Вермахта было куда больше прав на этот почетный титул – в 1939–1942 гг. гитлеровцы шли от победы к победе, «вчистую» разгромив всех противников в Западной Европе и оккупировав пол-России, а военное искусство Рейха не знало себе равных. Разумеется, тогда никому не пришло бы в голову последовать примеру Петра I, который, одержав победу под Полтавой, пригласил на пир пленных шведских генералов и поднял «заздравный кубок» в честь своих «учителей», – однако и РККА очень многому научилась у врага, в конце концов превзойдя немецких «профессоров» по всем статьям (вспомнить хотя бы Висло-Одерскую операцию или разгром Квантунской армии, по сравнению с которыми меркнут даже знаменитые блицкриги)