Эсэсовцы под Прохоровкой. 1-я дивизия СС «Лейбштандарт Адольф Гитлер» в бою - [70]

Куно и Камбала лежали в самом дальнем левом разваленном доме. Они стреляли до тех пор, пока не кончились патроны. Тогда они стали бросать гранаты. Когда Камбала бросил последнюю, то сказал:

— Все, Куно, бежим назад!

Они одновременно выскочили из укрытия и по открытой местности побежали к следующему дому. Куно увидел русских первым. В карманах брюк у него были еще две гранаты — неприкосновенный запас. Он выхватил одну и бросил в группу русских, прыгнул вправо, к стене следующего дома, и позвал:

— Ты где, Камбала?

Между двух разрушенных хат Камбала вел свой первый и последний ближний бой. Один русский покачивался, раненный в бок. Другой громко закричал, когда приклад ударил его в лицо! Потом другие набросились на Камбалу. Куно зажмурил глаза. Когда он их открыл снова, то увидел нескольких русских, добивающих лежавшего на земле Камбалу. И он услышал его крики. Он достал последнюю гранату, выдернул чеку, подождал и бросил. Это был его лучший бросок, и он улыбнулся, когда она разорвалась, улыбнулся и упустил свой шанс, единственный, остававшийся у него. При взрыве он должен был бежать, должен, но не мог. Он должен был увидеть взрыв, видеть, как один из них схватился за живот и упал на колени, как другой прижал руки к лицу и как сумасшедший забегал кругами, крича при этом, как ребенок, как он свалится на другого, пытавшегося ползти, но в результате головой уткнувшегося в землю. Когда Куно, наконец, вскочил и захотел добежать до следующей стены, позади него раздалась очередь. Он почувствовал сильные удары в спину и уставился стекленеющими глазами в серую потрескавшуюся стену, надвигавшуюся на него. Очередь швырнула его на камни. Его широко растопыренные пальцы заскользили по швам кладки. Пули били его, пригвождая к стене, как распятого. Когда первые русские гвардейские стрелки перебегали через короткое пространство между руинами, он медленно сползал, перекатился на спину, широко раскинув руки, рот его растянулся в улыбке, как будто он был доволен.

Двое русских пробежали мимо, не обратив внимания на убитого. Третий на мгновение остановился и короткой очередью сбил улыбку с мертвого лица. Но мгновение было долгим. Очередью его развернуло вокруг собственной оси. Он свалился на Куно и накрыл своей грудью простреленное лицо.

— Покури, Цыпленок, это успокаивает.

Он сидел на корточках, привалившись боком к стене, лицо — между рук, глаза тупо устремлены в землю. Вытоптанная трава, мелкие камушки, комок земли… Эрнст, взявшись за стальной шлем, повернул его голову к себе, вставил прикуренную сигарету ему в губы, потом медленно поднялся, чтобы осмотреться вокруг укрытия. Блондин механически затянулся. Медленно он начал возвращаться к действительности. Он закашлялся от едкого табачного дыма, посмотрел вверх, медленно поднялся и встал рядом с мюнхенцем.

— Ну что, вернулся?

Блондин медленно кивнул, повернул голову, кивнул снова, когда его взгляд узнал укрытие. Это была извилистая траншея, глубиной не в полный рост человека, со слегка осыпавшимися краями. По переднему краю рос жидкий кустарник, у которого Эрнст обломал нижние ветки. В нескольких метрах позади лежал убитый. Маскировочная куртка разрезана, обнаженная грудь бело-желтого цвета. Шея обмотана окровавленной повязкой, лицо повернуто в сторону и полуприкрыто стальным шлемом. У ног лежали два ящика с пулеметными лентами.

— Возьми ящики, Цыпленок. Высыпи патроны. Эти штуки хороши для упора в окопе.

Молча Блондин подполз к убитому. Когда подтаскивал ящики к окопу, сказал:

— Штурмман, кажется — из третьего взвода.

Эрнст не ответил. Он тщательно установил ящики, для маскировки использовал обломанные ветки.

— Отличный окоп, — улыбнулся он Блондину. — И отличный сектор обстрела.

— А где остальные?

— Или на холме, или внизу, в балке.

— А кто еще остался?

— Не знаю. В любом случае мы двое.

Их прервал лязг танковых гусениц. «Тигр»!

Эрнст махнул рукой. Танк дернулся, проехал в нескольких метрах мимо их окопа, мотор взревел, потом еще раз, и стальная коробка остановилась. Вдруг у улыбавшегося Эрнста вытянулось лицо:

— Ты дурак. Вот идиот!

«Тигр» стал медленно крутить пушкой, как слон хоботом, когда не понимает, что ему дальше делать. Эрнст сдвинул каску на затылок и вытер пот со лба.

— Проезжай, придурок! — закричал он. — Езжай дальше! Проезжай!

Он кинул комком земли в борт танка. Наконец, он сдался, снова сел на корточки, в бешенстве швырнул свой стальной шлем на землю, а заметив непонимающее лицо Блондина, злобно крикнул ему:

— У тебя такой же дурацкий взгляд, как и у этой идиотской стальной коробки! Понял? Когда начнется, кроме заупокойной над нашим крестом, нам ничего не светит!

Он вскочил снова и закричал:

— Бараны! Идиоты! Я сейчас вам по заднице накостыляю!

— При весе?

— Что?

— При весе! — крикнул ему в ответ Блондин. — При таком весе ты себе только ноги вывихнешь.

— Ерунда, он услышал! Видишь — поехал!

Они легли на бруствер. «Тигр» проехал десять-двадцать метров, остановился, слегка повернулся. Застыл. Эрнст хотел что-то сказать, но тут выстрелила танковая пушка. Лежа рядом, они напряженно смотрели поверх ящиков из-под пулеметных лент. Впереди поднималось грибовидное облако дыма.