Есенин: Обещая встречу впереди - [330]
Более того, в рукописном варианте статьи фамилии Мариенгофа и Кусикова были, но при публикации редакторы их сняли — потому что, конечно, перебор.
В статье Лавренёв прямо признаётся, что с Есениным не общался с 1918 года.
Именно это позволило ему делать такие скороспелые обобщения. Он, живший в Ленинграде, питался слухами и элементарно не знал ни быта Есенина и Мариенгофа в пору их обитания в Богословском переулке, ни с кем Есенин пил в 1923-м, в 1924-м и в 1925-м годах. Увы, чаще всего не с имажинистами.
Даже Ахматова, особенных симпатий к имажинистам не питавшая, заметила (цитируем дневники Лукницкого), что Лавренёв «не настолько знает имажинистов — не был близок с ними, чтоб так безапелляционно заявлять».
И добавила, что «Есенин не таковский, чтоб его приятели загубили, что он сам плодил нечисть вокруг себя, что, если б он захотел, такой обстановки не было бы».
Оставим в стороне эмоциональную сторону высказывания Ахматовой и скажем лишь, что утверждения Лавренёва действительно рисуют Есенина доверчивым деревенским пастушком, которого имажинисты практически шесть лет водили за нос.
Что, как мы помним, было не так.
Сразу понявший, кому адресованы обвинения, Мариенгоф обратился в правление Всероссийского союза писателей с просьбой или исключить его из союза, или «одёрнуть зарвавшегося клеветника Лавренёва».
Лавренёв ответил ему письменно: «Я же считаю себя в полном праве считать Ваше творчество бездарной дегенератской гнилью, и никакой союз не может предписать мне изменить моё мнение о Вас и Кусикове как о литературных шантажистах».
Пройдёт несколько лет, и Мариенгоф и Лавренёв помирятся и даже будут фотографироваться вместе; кажется, последний сам поймёт, что погорячился.
Как бы то ни было, к версиям убийства эта статья не имеет ни малейшего отношения — напротив, опровергает их.
В есенинском случае может тронуть не столько хотя бы одна из существующих версий — каждая из них осыпается либо сразу же, либо на пути к финалу, — сколько ощущение многоголосия. Кажущегося обилия слухов, доводов, сомнений. Ложного, впрочем, обилия, потому что из версии в версию кочуют одни и те же мнимые доказательства.
Человек, не бродивший в околофилологических болотах, может переспросить: разве бывает так много дыма — и без огня?
В том-то и дело, что только так и бывает.
Смерть вообще таинственна. Возле каждой смерти кормятся оголодавшие.
Смерть влечёт. Сильных — своя. Слабых — чужая.
Скажем, Пушкин.
Что гласят альтернативные версии его смерти, которых пруд пруди?
«Царский заговор с целью устранить вольнодумца». Практически как у Есенина.
На тему дуэли Пушкина написаны тома. Начиная с 1959 года пошли чередой отдельные публикации и целые книги с уточняющими или резко различающимися версиями.
Главная тема: фактически это была не дуэль, а убийство.
«Третье отделение знало о дуэли Пушкина с Дантесом, но намеренно отправило жандармов не на Чёрную речку»; «Почему на место поединка не вызвали врача и не составили подробного протокола?»; «Дантес был в нательной кольчуге»; «У Дантеса пистолет имел нарезной ствол, усиливавший убойную силу пули».
(Про Дантеса — всё неправда и легко опровергается. Сам поединок проходил в точном соответствии с условиями, подписанными секундантами.)
В одном месте пишут: «Пушкин был болен и сам написал злополучный пасквиль, чтобы спровоцировать императора». В другом: «Заговор масонов».
Одни твердят: «Пушкин искал смерти». Другие: «Пушкин был полон идей и творческих замыслов».
Напоминает Есенина? Ну, естественно.
Между прочим, «Заговор дегенератов» Лавренёва в основном пафосе своём, конечно же, родствен стихотворению Лермонтова «Смерть поэта».
Это ещё что! В недавних работах на тему дуэли Пушкина утверждается: Пушкин знал некоторые тайны Третьего отделения, и никакой Дантес его не убивал — это было заказное убийство.
А что Лермонтов?
Конечно же, перед нами ещё один царский заговор с целью устранить вольнодумца.
Организовал всё глава политической полиции Бенкендорф по приказу Николая I, который не смог простить Лермонтову стихотворение «Смерть поэта».
(Пара Блюмкин — Троцкий в этом контексте уже не кажется такой оригинальной.)
30 лет после смерти Лермонтова на любые публикации о нём был наложен строжайший запрет — лично государем.
(Запрет на есенинскую поэзию практически на те же 30 лет — в рифму.)
Версия, что Лермонтова убил стрелявший из кустов то ли казак, то ли жандарм, то ли преступник, которому пообещали помилование, впервые появилась в 1930-е годы.
Её автором выступил директор одного из лермонтовских музеев.
Убившая Лермонтова пуля, гласил акт освидетельствования тела, «попав в правый бок ниже последнего ребра», затем резко отклонилась в сторону и «вышла между пятым и шестым ребром левой стороны». Исследователь решил: траектория пули говорит о том, что убийца стрелял снизу, а значит это не Мартынов.
Исследователю, правда, не вняли — напротив, сняли с работы за профнепригодность.
Однако спустя 20 лет, в 1957 году, эту версию реанимировали и запустили в печать.
Профессионалы в недоумении пожимали плечами, но это предположение, с теми или иными изменениями, живо до сих пор.
Захар Прилепин — прозаик, публицист, музыкант, обладатель премий «Национальный бестселлер», «СуперНацБест» и «Ясная Поляна»… Известность ему принесли романы «Патологии» (о войне в Чечне) и «Санькя»(о молодых нацболах), «пацанские» рассказы — «Грех» и «Ботинки, полные горячей водкой». В новом романе «Обитель» писатель обращается к другому времени и другому опыту.Соловки, конец двадцатых годов. Широкое полотно босховского размаха, с десятками персонажей, с отчетливыми следами прошлого и отблесками гроз будущего — и целая жизнь, уместившаяся в одну осень.
Второй роман одного из самых ярких дебютантов «нулевых» годов, молодого писателя из Нижнего Новгорода, финалиста премии «Национальный бестселлер»-2005 станет приятным открытием для истинных ценителей современной прозы. «Санькя» — это история простого провинциального паренька, Саши Тишина, который, родись он в другие времена, вполне мог бы стать инженером или рабочим. Но «свинцовая мерзость» современности не дает ему таких шансов, и Сашка вступает в молодежную революционную партию в надежде изменить мир к лучшему.Классический психологический роман, что сегодня уже само по себе большая редкость, убедительное свидетельство тому, что мы присутствуем при рождении нового оригинального писателя.
Не совсем понятно, что делать с Прилепиным, по какому разряду его числить. У нас такой литературы почти не было.Проза Прилепина вызывает желание жить — не прозябать, а жить на всю катушку. Еще десяток таких романов, чтобы уж самых ленивых и безграмотных проняло, — и России не понадобится никакая революция.Дмитрий Быков.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Захар Прилепин – прозаик, публицист, музыкант, обладатель премий “Большая книга”, “Национальный бестселлер” и “Ясная Поляна”. Автор романов “Обитель”, “Санькя”, “Патологии”, “Чёрная обезьяна”, циклов рассказов “Восьмёрка”, “Грех”, “Ботинки, полные горячей водкой” и “Семь жизней”, сборников публицистики “К нам едет Пересвет”, “Летучие бурлаки”, “Не чужая смута”, “Взвод”, “Некоторые не попадут в ад”. “Ополченский романс” – его первая попытка не публицистического, а художественного осмысления прожитых на Донбассе военных лет.
Захар Прилепин — прозаик, публицист, музыкант, обладатель премий «Большая книга», «Национальный бестселлер» и «Ясная Поляна». Автор романов «Обитель», «Санькя», «Патологии», «Чёрная обезьяна», сборников рассказов «Восьмёрка», «Грех», «Ботинки, полные горячей водкой» и «Семь жизней», сборников публицистики «К нам едет Пересвет», «Летучие бурлаки», «Не чужая смута», «Всё, что должно разрешиться. Письма с Донбасса», «Взвод». «И мысли не было сочинять эту книжку. Сорок раз себе пообещал: пусть всё отстоится, отлежится — что запомнится и не потеряется, то и будет самым главным. Сам себя обманул. Книжка сама рассказалась, едва перо обмакнул в чернильницу. Известны случаи, когда врачи, не теряя сознания, руководили сложными операциями, которые им делали.
Всем нам хорошо известны имена исторических деятелей, сделавших заметный вклад в мировую историю. Мы часто наблюдаем за их жизнью и деятельностью, знаем подробную биографию не только самих лидеров, но и членов их семей. К сожалению, многие люди, в действительности создающие историю, остаются в силу ряда обстоятельств в тени и не получают столь значительной популярности. Пришло время восстановить справедливость.Данная статья входит в цикл статей, рассказывающих о помощниках известных деятелей науки, политики, бизнеса.
Данная статья входит в большой цикл статей о всемирно известных пресс-секретарях, внесших значительный вклад в мировую историю. Рассказывая о жизни каждой выдающейся личности, авторы обратятся к интересным материалам их профессиональной деятельности, упомянут основные труды и награды, приведут малоизвестные факты из их личной биографии, творчества.Каждая статья подробно раскроет всю значимость описанных исторических фигур в жизни и работе известных политиков, бизнесменов и людей искусства.
Данная статья входит в большой цикл статей о всемирно известных пресс-секретарях, внесших значительный вклад в мировую историю. Рассказывая о жизни каждой выдающейся личности, авторы обратятся к интересным материалам их профессиональной деятельности, упомянут основные труды и награды, приведут малоизвестные факты из их личной биографии, творчества.Каждая статья подробно раскроет всю значимость описанных исторических фигур в жизни и работе известных политиков, бизнесменов и людей искусства.
Всем нам хорошо известны имена исторических деятелей, сделавших заметный вклад в мировую историю. Мы часто наблюдаем за их жизнью и деятельностью, знаем подробную биографию не только самих лидеров, но и членов их семей. К сожалению, многие люди, в действительности создающие историю, остаются в силу ряда обстоятельств в тени и не получают столь значительной популярности. Пришло время восстановить справедливость.Данная статья входит в цикл статей, рассказывающих о помощниках известных деятелей науки, политики, бизнеса.
Всем нам хорошо известны имена исторических деятелей, сделавших заметный вклад в мировую историю. Мы часто наблюдаем за их жизнью и деятельностью, знаем подробную биографию не только самих лидеров, но и членов их семей. К сожалению, многие люди, в действительности создающие историю, остаются в силу ряда обстоятельств в тени и не получают столь значительной популярности. Пришло время восстановить справедливость.Данная статья входит в цикл статей, рассказывающих о помощниках известных деятелей науки, политики, бизнеса.
«Мы были ровесниками, мы были на «ты», мы встречались в Париже, Риме и Нью-Йорке, дважды я была его конфиденткою, он был шафером на моей свадьбе, я присутствовала в зале во время обоих над ним судилищ, переписывалась с ним, когда он был в Норенской, провожала его в Пулковском аэропорту. Но весь этот горделивый перечень ровно ничего не значит. Это простая цепь случайностей, и никакого, ни малейшего места в жизни Иосифа я не занимала».Здесь все правда, кроме последних фраз. Рада Аллой, имя которой редко возникает в литературе о Бродском, в шестидесятые годы принадлежала к кругу самых близких поэту людей.
Эрнст Иоганн Бирон — знаковая фигура российской истории XVIII столетия. Имя удачливого придворного неразрывно связано с царствованием императрицы Анны Иоанновны, нередко называемым «бироновщиной» — настолько необъятной казалась потомкам власть фаворита царицы. Но так ли было на самом деле? Много или мало было в России «немцев» при Анне Иоанновне? Какое место занимал среди них Бирон и в чем состояла роль фаворита в системе управления самодержавной монархии?Ответам на эти вопросы посвящена эта книга. Известный историк Игорь Курукин на основании сохранившихся документов попытался восстановить реальную биографию бедного курляндского дворянина, сумевшего сделаться важной политической фигурой, пережить опалу и ссылку и дважды стать владетельным герцогом.
Судьба Рембрандта трагична: художник умер в нищете, потеряв всех своих близких, работы его при жизни не ценились, ученики оставили своего учителя. Но тяжкие испытания не сломили Рембрандта, сила духа его была столь велика, что он мог посмеяться и над своими горестями, и над самой смертью. Он, говоривший в своих картинах о свете, знал, откуда исходит истинный Свет. Автор этой биографии, Пьер Декарг, журналист и культуролог, широко известен в мире искусства. Его перу принадлежат книги о Хальсе, Вермеере, Анри Руссо, Гойе, Пикассо.
Эта книга — наиболее полный свод исторических сведений, связанных с жизнью и деятельностью пророка Мухаммада. Жизнеописание Пророка Мухаммада (сира) является третьим по степени важности (после Корана и хадисов) источником ислама. Книга предназначена для изучающих ислам, верующих мусульман, а также для широкого круга читателей.
Жизнь Алексея Толстого была прежде всего романом. Романом с литературой, с эмиграцией, с властью и, конечно, романом с женщинами. Аристократ по крови, аристократ по жизни, оставшийся графом и в сталинской России, Толстой был актером, сыгравшим не одну, а множество ролей: поэта-символиста, писателя-реалиста, яростного антисоветчика, национал-большевика, патриота, космополита, эгоиста, заботливого мужа, гедониста и эпикурейца, влюбленного в жизнь и ненавидящего смерть. В его судьбе были взлеты и падения, литературные скандалы, пощечины, подлоги, дуэли, заговоры и разоблачения, в ней переплелись свобода и сервилизм, щедрость и жадность, гостеприимство и спесь, аморальность и великодушие.