Есенин: Обещая встречу впереди - [310]

Далее — к деталям, в которых, как известно, прячется дьявол.

Хлысталов настаивал, что акт милиционера Николая Горбова «составлен на крайне низком профессиональном уровне»:

«Горбов — обязан был составить не акт. Акты составляются на списание сгнившего товара. По уголовным делам расследуют и составляют протоколы в строго установленной форме».

«Кто-то из современников утверждал, что лицо мёртвого поэта было обожжено трубой отопления. Возможно ли это вообще?» — задавался Хлысталов вопросом.

И далее: «Как самоубийца мог завязать верёвку? И где он мог её достать? Ведь она, по моим расчётам, должна быть не менее 2–2,5 метров длины. Чтобы завязать верёвку на такой высоте, самоубийце нужно было встать на какой-то предмет выше полутора метров. Но таких предметов рядом не было!»

«Прислав юридически малограмотного Н. Горбова для проведения дознания, больше власти ничего не делали. Они выжидали. Газетчики объявили о самоубийстве Есенина, должностные лица молчали… И никто не обратил внимания на гневные слова Бориса Лавренёва в адрес тех, кто всё сделал, чтобы так трагически закончилась жизнь великого сына России: „…И мой нравственный долг предписывает мне сказать раз в жизни обнажённую правду и назвать палачей и убийц — палачами и убийцами, чёрная кровь которых не смоет кровавого пятна на рубашке замученного поэта“. Но и мужественный Лавренёв не решился назвать палачей Есенина».

Ближе к финалу Эдуард Хлысталов начинает бить козырями.

Приводится удивительный рассказ художника Василия Сварога, якобы разоткровенничавшегося в 1927 году:

Эрлих подсыпал Есенину снотворное.

Некий дворник услышал шум в номере Есенина и позвонил Назарову; затем дворник пропал.

Есенина задушили удавкой, когда он лежал на диване.

Потом ударили наганом.

Потом закатали в ковёр и хотели спустить с балкона.

Сняли с Есенина пиджак, сунули ценные вещи в карманы, чтобы унести.

Повесили Есенина на трубе.

В номере остался Эрлих, чтобы что-то проверить и положить на видное место «До свиданья, друг мой, до свиданья…».

Бедный Эрлих! Ему достанется особенно.

«У меня, — продолжает Хлысталов, — есть письменное свидетельство хирурга из Тульской области. Он отбывал срок по 58-й статье в Норильске. Санитар рассказывал ему, что когда-то работал в ЧК — ГПУ шифровальщиком. После гибели Есенина из Центра он получил шифротелеграмму, в которой оперативным работникам предлагалось распространять слух, что Есенин был английским шпионом и покончил жизнь самоубийством, боясь ответственности за своё предательство».

Ещё одно «свидетельство» — рассказ жены врача «скорой помощи» Казимира Марковича Дубровского, на котором мы подробнее остановимся ниже.

Казалось бы, такое количество свидетельств — как тут устоять официальной версии гибели поэта?

* * *

С подачи Эдуарда Хлысталова вал разоблачительных и, как правило, глубоко безответственных публикаций на все эти темы прокатился по доброй сотне изданий.

Хлысталова пересказывали и дополняли самым вдохновенным образом.

Каждый бежал к огню со своим полешком.

В силу того, что совокупный тираж этих изданий составил десятки миллионов экземпляров, изложенные ими версии на какое-то время стали в известном смысле частью национального сознания.

Эффект был усилен появлением ряда документальных фильмов, манипуляционных до степени почти уже бесстыдной, и как минимум двух любопытных — но опять же, увы, не с точки зрения исторической достоверности — художественных: полнометражной художественной кинокартины и телесериала.

Голоса судебных, медицинских, криминальных специалистов и профессиональных исследователей жизни Есенина, потративших на это, без преувеличения, всю сознательную жизнь, на таком фоне были практически не слышны.

Помощник генерального прокурора Российской Федерации М. Б. Катышев весь букет версий с минимальными разночтениями объединил:

«Убийцы проникли в занимаемый С. А. Есениным 5-й номер гостиницы „Интернационал“ (бывшая „Англетер“) в г. Ленинграде поздно вечером 27-го или в ночь на 28 декабря 1925 г. с помощью знакомых С. А. Есенина, которым он мог открыть дверь, либо — скрытно, используя специальные инструменты для открывания и закрывания дверного замка при вставленном в него с внутренней стороны ключе. С целью убийства или подавления сопротивления Есенину был нанесён сильный удар тяжёлым металлическим предметом (рукояткой револьвера, утюгом и др.) над переносицей с переломом костей черепа, перерезаны вены и сухожилия правой руки, нанесены резаные раны левой руки, причинена тяжёлая травма глаз, отчего один вытек, был сильно избит ногами. Рана (пробоина) под правым глазом, возможно, возникла от выстрела. Есенин мог быть также задушен без повешения: руками, удавкой, подушкой, пиджаком. В целях имитации самоубийства труп Есенина был подвешен на верёвке или ремне, привязанных за трубу парового отопления под высоким потолком гостиничного номера, куда бы Есенин не смог дотянуться самостоятельно».

С точки зрения человеческой, социальной, идеологической описываемая картина обычно сводится к следующим постулатам.

Есенин был хорошим русским парнем; порой выпивал, но потому, что Русь любил, а большевиков — нет. Особенно не любил еврейских большевиков и всяких сомнительных поэтов вроде зализанного Мариенгофа. Вообще Есенин презирал своих друзей-имажинистов, но долго не мог, хотя очень хотел, отвязаться от них. Дружить он хотел только с крестьянами, но ему мешали.