Есенин: Обещая встречу впереди - [300]
Когда обрушилось и это, в полной мере и совсем беспощадно вернулись прежние настроения, наложившиеся к тому же на пьянство, расстройство психики, общую опустошённость, стремительно пропитое здоровье.
И эта интонация — повзрослевшая, помудревшая, но неизменная — по сути, вернулась в полную силу:
Последние годы из стихотворения в стихотворение Есенин поёт «песню панихидную» по своей «головушке». Минимум раз в полгода сочиняет прощальные стихи — и несколько раз откладывает свой выход за пределы жизни, что не отменяет его упрямой нацеленности.
Скажут: после «Метели», следом, он написал «Весну», где смысл другой.
Какой другой?
За год до смерти настойчиво пророчит себе зимнюю трагедию, словно приручая себя к мысли о ней.
Но даже после таких строк кто-то ухитряется на честном глазу доказывать: Есенин собирался жить, собирался работать, у него были планы…
Какие планы, о чём вы?
Гроб забивает метель. Гроб! Вот его планы.
Финал он себе прописывает практически буквальным образом:
За 15 лет Есенин сочиняет целую антологию текстов о своей преждевременной, от собственных рук, смерти, о своих похоронах. В его поэтической жизни не было года, когда бы он хоть строкой о том не обмолвился. Но в конце концов вдруг появляются удивительные люди, которые зачем-то пытаются доказать, что поразительные, пронзительные стихи «До свиданья, друг мой, до свиданья…» он не сочинял.
Да здоровы ли они?
Может быть, досужий человек, прошедший самым краешком русской поэзии, думает, что подобное поведение в целом характерно для неё и там каждый второй имеет дурную привычку предсказывать собственный суицид?
Нет, не имеет.
Этой темы нет ни у Пушкина, ни у Лермонтова, ни у Тютчева, ни у Блока. Ну так они и не думали совершать последнее насилие над собой.
И у Клюева этой темы нет, и у Клычкова, и у Ширяевца не найдёшь.
Потому что их судьба такого выхода не предполагала.
Если русский поэт не собирается сводить счёты с жизнью, он об этом не треплет языком попусту.
Маяковский писал — и совершил над собой то, что обещал.
Когда Есенин сказал своему знакомому: помяни моё слово, мы с Маяковским сведём счёты с жизнью, — он, в сущности, говорил не как человек, заглянувший за край неведомого, а как читатель, знающий, что в русской поэзии слов на ветер не бросают.
Он писал это о себе и знал наверняка, что его ждёт.
Есенин не лгун.
Если с добавлением скучной прозы, то вот какой декабрьский пересчёт случился.
Сбежать некуда — нет такой страны на земле.
Жены нет.
Софья Толстая? Нет, только не она… Больше никогда. Миклашевская — не открылась, не далась; пожалеет об этом.
Бениславская? Не люблю Галю.
Райх? Нет никакой Райх.
Никакой простой и чистой девушки не предусмотрено. Откуда ей взяться?
Дети? Детей, в сущности, тоже нет.
Есть, но нет.
Георгий от Изрядновой — чужой; отца не знает совсем.
Александр от Вольпин — вырастет.
Костя вообще прижитый на стороне — так думал Есенин и распалял себя до последней стадии остервенения.
Перед смертью разглядывал карточку, где дочь и сын. Костю оторвал, смял, отбросил.
Отец висит под потолком; на полу сын — родной, кровный — лежит порванный и смятый, как чужой.
Никакого крестьянского поэтического братства нет.
Клюев — змей.
Приблудный — жулик, каких поискать. Все руки об него отбил. Как по мостовой, бьёшь по нему — а ему хоть бы что.
Был родной Ширяевец, но и тот ушёл.
Про Ганина лучше вообще не вспоминать.
Имажинизма тем более нет — умер, и говорить о нём незачем.
А так верил когда-то, так верил!
Шершеневич — как на другой планете живёт; нет Шершеневича.
Якулов есть… ну, он и без Есенина проживёт, у художников свои радости.
Конёнков ведь тоже где-то есть — на другой стороне земли.
В общении с Толей ничего уже не приладится, не приживётся. Мёртвая ткань: кровь не течёт там, где раньше бурлила.
Молодые ленинградские имажинисты не интересуют; за все четыре дня даже не позвал их — ни одного.
Разве это его гвардия? Подражатели, никто как поэт яйца выеденного не стоит.
Эрлих? Сам разберётся.
Грузинов? Ну, Ваня… Хороший Ваня, только летает низко.
И Вася Наседкин хороший. Но летает ещё ниже.
И Казин замечательный.
Только всё это не друзья.
Это люди, которые вокруг. Надо — они есть. Нет их — и не надо.
Писатели? Бабель, Иванов, Катаев, Леонов? Всё не то.
У всех своя игра. Все прут вверх, буровят тулово литературы. У всех свои амбиции величиной с небосвод. Приятели они, а не сердечные товарищи.
Захар Прилепин — прозаик, публицист, музыкант, обладатель премий «Национальный бестселлер», «СуперНацБест» и «Ясная Поляна»… Известность ему принесли романы «Патологии» (о войне в Чечне) и «Санькя»(о молодых нацболах), «пацанские» рассказы — «Грех» и «Ботинки, полные горячей водкой». В новом романе «Обитель» писатель обращается к другому времени и другому опыту.Соловки, конец двадцатых годов. Широкое полотно босховского размаха, с десятками персонажей, с отчетливыми следами прошлого и отблесками гроз будущего — и целая жизнь, уместившаяся в одну осень.
Второй роман одного из самых ярких дебютантов «нулевых» годов, молодого писателя из Нижнего Новгорода, финалиста премии «Национальный бестселлер»-2005 станет приятным открытием для истинных ценителей современной прозы. «Санькя» — это история простого провинциального паренька, Саши Тишина, который, родись он в другие времена, вполне мог бы стать инженером или рабочим. Но «свинцовая мерзость» современности не дает ему таких шансов, и Сашка вступает в молодежную революционную партию в надежде изменить мир к лучшему.Классический психологический роман, что сегодня уже само по себе большая редкость, убедительное свидетельство тому, что мы присутствуем при рождении нового оригинального писателя.
Не совсем понятно, что делать с Прилепиным, по какому разряду его числить. У нас такой литературы почти не было.Проза Прилепина вызывает желание жить — не прозябать, а жить на всю катушку. Еще десяток таких романов, чтобы уж самых ленивых и безграмотных проняло, — и России не понадобится никакая революция.Дмитрий Быков.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Захар Прилепин – прозаик, публицист, музыкант, обладатель премий “Большая книга”, “Национальный бестселлер” и “Ясная Поляна”. Автор романов “Обитель”, “Санькя”, “Патологии”, “Чёрная обезьяна”, циклов рассказов “Восьмёрка”, “Грех”, “Ботинки, полные горячей водкой” и “Семь жизней”, сборников публицистики “К нам едет Пересвет”, “Летучие бурлаки”, “Не чужая смута”, “Взвод”, “Некоторые не попадут в ад”. “Ополченский романс” – его первая попытка не публицистического, а художественного осмысления прожитых на Донбассе военных лет.
Захар Прилепин — прозаик, публицист, музыкант, обладатель премий «Большая книга», «Национальный бестселлер» и «Ясная Поляна». Автор романов «Обитель», «Санькя», «Патологии», «Чёрная обезьяна», сборников рассказов «Восьмёрка», «Грех», «Ботинки, полные горячей водкой» и «Семь жизней», сборников публицистики «К нам едет Пересвет», «Летучие бурлаки», «Не чужая смута», «Всё, что должно разрешиться. Письма с Донбасса», «Взвод». «И мысли не было сочинять эту книжку. Сорок раз себе пообещал: пусть всё отстоится, отлежится — что запомнится и не потеряется, то и будет самым главным. Сам себя обманул. Книжка сама рассказалась, едва перо обмакнул в чернильницу. Известны случаи, когда врачи, не теряя сознания, руководили сложными операциями, которые им делали.
Джон Лили (John Lyly) - английский романист и драматург, один из предшественников Шекспира. Сын нотариуса, окончил Оксфордский университет; в 1589 году избран в парламент. Лили - создатель изысканной придворно-аристократической, "высокой" комедии и особого, изощренного стиля в прозе, названного эвфуистическим (по имени героя двух романов Лили, Эвфуэса). Для исполнения при дворе написал ряд пьес, в которых античные герои и сюжеты использованы для изображения лиц и событий придворной хроники. Песни к этим пьесам были опубликованы только в 1632 году, в связи с чем принадлежность их перу Лили ставилась под сомнение.
Это не полностью журнал, а статья из него. С иллюстрациями. Взято с http://7dn.ru/article/karavan и адаптировано для прочтения на е-ридере. .
Школьник, студент, аспирант. Уштобе, Челябинск-40, Колыма, Талды-Курган, Текели, Томск, Барнаул…Страница автора на «Самиздате»: http://samlib.ru/p/polle_e_g.
Всем нам хорошо известны имена исторических деятелей, сделавших заметный вклад в мировую историю. Мы часто наблюдаем за их жизнью и деятельностью, знаем подробную биографию не только самих лидеров, но и членов их семей. К сожалению, многие люди, в действительности создающие историю, остаются в силу ряда обстоятельств в тени и не получают столь значительной популярности. Пришло время восстановить справедливость.Данная статья входит в цикл статей, рассказывающих о помощниках известных деятелей науки, политики, бизнеса.
Всем нам хорошо известны имена исторических деятелей, сделавших заметный вклад в мировую историю. Мы часто наблюдаем за их жизнью и деятельностью, знаем подробную биографию не только самих лидеров, но и членов их семей. К сожалению, многие люди, в действительности создающие историю, остаются в силу ряда обстоятельств в тени и не получают столь значительной популярности. Пришло время восстановить справедливость.Данная статья входит в цикл статей, рассказывающих о помощниках известных деятелей науки, политики, бизнеса.
Всем нам хорошо известны имена исторических деятелей, сделавших заметный вклад в мировую историю. Мы часто наблюдаем за их жизнью и деятельностью, знаем подробную биографию не только самих лидеров, но и членов их семей. К сожалению, многие люди, в действительности создающие историю, остаются в силу ряда обстоятельств в тени и не получают столь значительной популярности. Пришло время восстановить справедливость.Данная статья входит в цикл статей, рассказывающих о помощниках известных деятелей науки, политики, бизнеса.
Эрнст Иоганн Бирон — знаковая фигура российской истории XVIII столетия. Имя удачливого придворного неразрывно связано с царствованием императрицы Анны Иоанновны, нередко называемым «бироновщиной» — настолько необъятной казалась потомкам власть фаворита царицы. Но так ли было на самом деле? Много или мало было в России «немцев» при Анне Иоанновне? Какое место занимал среди них Бирон и в чем состояла роль фаворита в системе управления самодержавной монархии?Ответам на эти вопросы посвящена эта книга. Известный историк Игорь Курукин на основании сохранившихся документов попытался восстановить реальную биографию бедного курляндского дворянина, сумевшего сделаться важной политической фигурой, пережить опалу и ссылку и дважды стать владетельным герцогом.
Судьба Рембрандта трагична: художник умер в нищете, потеряв всех своих близких, работы его при жизни не ценились, ученики оставили своего учителя. Но тяжкие испытания не сломили Рембрандта, сила духа его была столь велика, что он мог посмеяться и над своими горестями, и над самой смертью. Он, говоривший в своих картинах о свете, знал, откуда исходит истинный Свет. Автор этой биографии, Пьер Декарг, журналист и культуролог, широко известен в мире искусства. Его перу принадлежат книги о Хальсе, Вермеере, Анри Руссо, Гойе, Пикассо.
Эта книга — наиболее полный свод исторических сведений, связанных с жизнью и деятельностью пророка Мухаммада. Жизнеописание Пророка Мухаммада (сира) является третьим по степени важности (после Корана и хадисов) источником ислама. Книга предназначена для изучающих ислам, верующих мусульман, а также для широкого круга читателей.
Жизнь Алексея Толстого была прежде всего романом. Романом с литературой, с эмиграцией, с властью и, конечно, романом с женщинами. Аристократ по крови, аристократ по жизни, оставшийся графом и в сталинской России, Толстой был актером, сыгравшим не одну, а множество ролей: поэта-символиста, писателя-реалиста, яростного антисоветчика, национал-большевика, патриота, космополита, эгоиста, заботливого мужа, гедониста и эпикурейца, влюбленного в жизнь и ненавидящего смерть. В его судьбе были взлеты и падения, литературные скандалы, пощечины, подлоги, дуэли, заговоры и разоблачения, в ней переплелись свобода и сервилизм, щедрость и жадность, гостеприимство и спесь, аморальность и великодушие.