Эрта. Пёс империи - [3]

— Но ведь я не шпион, Морес!

— Ты инструмент! Острый и точный, от таких инструментов порой зависит даже самое незначительное хирургическое вмешательство! И не обманывай себя Кинт, сколько еще ты сможешь просидеть тут, протирая штаны за витриной оружейной лавки и не свихнуться?

— Похоже, вы нашли для меня очередное приключение, от участия в котором я не могу отказаться.

— Так и есть.

Кинт взял стакан и наконец, отсалютовал им Моресу.

— Я согласен, но поклянитесь мне, Морес Таг, что вы лично позаботитесь о моей семье, если со мной что-нибудь случиться.

— Приняв это решение, ты сам позаботился о своей семье и о себе, — Морес ответно отсалютовал стаканом, — но и я, конечно же, даю свое слово.

— Это меня устраивает, — Кинт опрокинул стакан с крепким напитком многолетней выдержки и тут же наполнил его снова, — и приступить к службе я должен весной?

— Да, через два месяца, когда все будет готово.

— Что готово?

— Пока не могу сказать. Очень много сил задействовано в том, что тебе в первую очередь предстоит выполнить. Возможно, тебя это обрадует, но тебе снова придется встретиться с профессором Дактом.

— Вы что, сами не можете его арестовать? — удивился Кинт.

— Все сложно и об этом позже, но того продажного инспектора ты сможешь наказать, если захочешь.

— Не перестаю удивляться вашей осведомленности.

— Это моя работа, Кинт, — Морес взял листы протоколов и бросил их в огонь камина, — теперь о деле.

Из саквояжа на стол переместилась потрепанная газета, сложенная в несколько раз, шкатулка с канцелярскими принадлежностями. Морес снова надел пенсне, достал из папки бумагу с гербами, тиснением и сургучной печатью, и начал в ней что-то писать.

— Тебе назначена выплата годового жалования в качестве вознаграждения за значимую услугу для терратоса Аканов.

— Это за какую? За то, что никак не сдохну?

— Отчасти да, — Морес ухмыльнулся и толкнул к Кинту газету, — ваше везение даже вызывает зависть.

Развернув старый, еще осенний выпуск «Голоса Решенца», Кинт понял, о чем речь. В газете чужого терратоса, была статься о трагической гибели в столичном экспрессе трех офицеров имперской тайной службы.

— С чего вы взяли, что это моих рук дело?

Морес снисходительно так посмотрел на Кинта, вздохнул и, продолжив писать, ответил:

— Наше ведомство работает и в соседнем терратосе, нелегально, но все же есть несколько хороших агентов. Может, это тебя удивит, но в подобном, эм… «убийственном вероломстве» я уже узнаю твой почерк. А почему ты так с ними?

— Они не сдержали слово.

— Пожалуй, это аргумент, согласен, — Морес расстегнул пуговицу воротника-стойки и протянул Кинту мобилизационную грамоту, — вот, ознакомься и распишись.

Морес покинул дом Кинта под утро, за ним приехал Маар и отвез на станцию воздухоплавания, а Кинт остался сидеть за столом. Перед ним лежал жетон инспектора секретариата безопасности, казначейское распоряжение на три тысячи шестьсот кестов золотом и пухлая кожаная папка с документами, с которыми Кинту предстояло ознакомиться. Содержание некоторых бумаг надлежало выучить наизусть, а сами бумаги сжечь.

— Ты даже не ложился? — сонная Сэт появилась в дверях, закутанная в шерстяное одеяло.

— Нет.

— А Морес?

— Он уехал.

— А ты, когда уезжаешь ты? И как надолго?

— Весной… не знаю как надолго.

— А ехать обязательно?

— К сожалению да.

— Раз ты так считаешь, поезжай, — Сэт подошла к Кинту и положила руку ему на голову, — пойдем спать.

— Пойдем, — Кинт сгреб со стола все оставленные Моресом «подарки» в толстую кожаную папку и задвинул ее на дальнюю полку в шкаф.

На следующий день после отъезда Мореса у Кинта и Григо был разговор, серьезный разговор. Сэт рассказала утром отцу о планах мужа на весну, пока Кинт с Даймом ходили за водой к колодцу в конце улицы, точнее ходил Кинт, а Дайм ехал в санках, обняв бочонок. Сказать, что Григо огорчился, это ничего не сказать, и после семейного завтрака, пригласив Кинта в лавку провести ревизию остатков товара, высказал ему все, что думает об этих планах, о Моресе Таге и собственно о безответственном Кинте. Но пылкая и гневная речь Григо сошла на нет, после того как Кинт рассказал о причинах, побудивших его согласиться на предложение Мореса. О сожженных в камине листах протокола допроса, о перспективе отправиться всем семейством на каторгу, и это в лучшем случае…

— И не Морес тому причина, Григо.

— Неужели ты так и проживешь всю жизнь в обнимку с оружием, искушая судьбу, вместо того, чтобы жить нормальной жизнью? — выслушав Кинта, Григо успокоился и просто, чтобы занять руки, листал толстую кассовую тетрадь лавки.

— Это у меня спрашивает контрабандист, отошедший от дел к пятидесяти годам, внезапно вспомнив о дочери?

— Это другое…

— Нет Григо, вы делали то, что у вас хорошо получается в желании заработать кестов для безбедной старости, но когда встал вопрос о вашей свободе и следовательно, о жизни дочери — вы сделали выбор, правильный выбор. Я свой выбор тоже сделал — закон закроет глаза на некоторые приключения нашей семьи, а я послужу терратосу, в конце концов, я присягал на верность монарху, который снова занял престол. Согласитесь, служба императору в любом случае лучше, чем быть до конца жизни по другую сторону закона, пусть и несправедливого, но другого закона у нас нет.