Или вам это скучно? Вас тянет в мир прекрасного, где нет ни очередей, ни пыли, где все едят устриц, а в автобусе уступают место красивым женщинам. Ах, как грустно, должно быть, в этом дивном мире. Беда только, что туда «в рабочей одежде вход воспрещен». Так черт с ними, с устрицами! Тут, говорят, портвейн подорожает, вот что плохо. Но мы ведь можем и не поверить! Мало ли что о нас говорят за границей! И сколько уже говорят! А мы все ходим по знакомой с детства улице и видим, как растут молодые дома и как сами мы стареем; видим, как вытянулись посаженные лет десять назад тополя, а пацаны, катавшиеся вчера на самодельных самокатах, идут уже в рабочей толпе вот так же, как теперь и знакомый нам Лева Бакст — деловито, спокойно, засунув руки в карманы…
Впрочем, спокойствие Бакста было лишь внешним. На самом деле Лева был близок к отчаянию. Рушились все его жизненные планы, по крайней мере, на ближайшие месяцы. Как он теперь взглянет в глаза Герочке Андалузовой? Героя из него не получилось. Успеха в схватке со злом добился не он, Лева Бакст, а коллективный разум во главе с полковником Багировым…
Лева долго бродил по Москве, сворачивая то влево, то вправо. Так он очутился на площади трех вокзалов. Неведомая сила повлекла его к причудливому строению с башенками и золоченым флюгером на остроконечном шпиле.
«Если флюгер повернут на восток, — загадал Лева, — все решено, я еду…»
Лева был фаталистом, как и Печорин. Он поднял голову и увидел, что флюгер смотрит на восток.
— Судьба! — вздохнул он и весело двинулся к кассам.
Но возле кассы его довольно бесцеремонно оттолкнул молодой человек со встрепанной бородкой. Лицо его показалось Баксту знакомым. «Где я его мог видеть?» — соображал Бакст.
Молодой человек, тем временем разворошив очередь, пробился к самому окошечку. Очередь глухо заворчала. Похоже было, что назревает скандал.
— Да поймите же, поймите, попутчики, — урезонивал очередь растрепанный молодой человек. — Мы с Женечкой едем в свадебное путешествие, на стройку, в Сибирь. Мы хотим там жить, работать и, может быть, даже растить детей. У нас путевка комсомола…
— Фамилия? — спросил из окошечка скучный голос.
— Люсин-Рюмин с супругой и вещами… Два билета до Сибири…
— Сибирь большая… До какой станции?
— Туда, где труднее, — жарко зашептала Женечка. — А вы, вы тоже едете? — обернулась она к Баксту.
— Я? — не совсем уверенно отозвался Лева. Он чувствовал, как в нем глухо, точно Царь-колокол, бьется сердце. — Мне в Ванино, — вдруг выкрикнул он. В его душе призывно и могуче уже звучала мелодия любимой: песни полковника Багирова «Я помню тот Ванинский порт…». «Увижу ли седого», — тревожно сжалось сердце.
И вдруг он услышал сзади знакомый голос:
— Не ожидал, не ожидал от вас такого, Бакст! Что же вы? Отрываетесь от коллектива.
Окруженный толпой стажеров, в кассовый зал, смеясь и балагуря, входил полковник Багиров. В первое мгновение Лева его не узнал. На полковнике была застиранная джинсовая рубаха с расстегнутым воротом, кеды. Под мышкой он держал сетку с футбольными мячами. Сзади теснились с рюкзаками, палатками, котелками Гога, Салихов Наиль, Гера Андалузова…
— Вот… — виновато улыбнувшись, проговорил Багиров. — Все вместе решили в Сибирь. Салихова выбрали комиссаром отряда…
— А вы? — почувствовав вдруг острую жалость к учителю, спросил Лева.
— Я что ж… Пора уступать дорогу молодым… Еду инструктором… по самбо… В Сибири нужны борцы…
Всем вдруг стало чуть-чуть грустно. Дороги друзей расходились… Но по блеску влажных, в миндалинку глаз Геры Андалузовой Лева Бакст уже знал, что они встретятся и, может быть, не один еще раз…
