Errare humanum est - [10]
Мастера дружно крякнули и достали из сумы бутылку портвейна «Кавказ».
Когда Гурмаев уснул после выпитого, странные видения роились в его голове. Чудилось Николаю Николаевичу, будто лежит он на террасе загородного дома в шерстяной расшитой душегрейке и наслаждается благолепием природы. Прожужжал шмель, залетела бабочка, потолклась перед носом профессора и запорхала дальше. Куда летишь, пеструшка? Сон дивный, сон чудный. Гурмаеву не хотелось отрывать взгляда от прихотливого полета божьей твари, он чуть скосил глаза и узрел нечто такое, что даже во сне показалось ему странным. Бабочка, только что порхавшая над головой, долетела до порога и опустилась на грудь человека, до странности похожего на Сидора Ширинкина. Рука Сидора в каком-то замедленном ритме описала дугу и вдруг сграбастала бабочку. Хрустнули пальцы — и акварельные крылья бабочки превратились в пыль. Сердце Гурмаева сжалось.
— Что же ты делаешь, басурман? — запротестовал он. — Живую природу губишь…
— Так ведь она, стервь, всю капусту изгадит, — сурово сказал человек с обликом Сидора.
— Ширинкин, ты? — воскликнул профессор.
Но человек, так похожий на мозолиста, сделал предостерегающий жест рукой.
— Как ты сюда попал, Сидор? — невольно переходя на шепот, спросил Гурмаев.
— Поговорить надо…
— О чем же, Сидор?
— О Дубровском…
Тут с человеком, похожим на Ширинкина, произошло что-то странное. Он заволновался, замахал руками, в его глазах мелькнул испуг, и, уткнувшись носом в душегрейку профессора, он глухо зарыдал.
— Что ты. Сидор, что, голубчик, — гладил его Гурмаев по голове. — Разве беда какая?
— Беда, ой, беда, — запричитал Ширинкин.
— С кем же беда. Сидор?
— С Дубровским…
— Ты какого, Сидор, Дубровского имеешь в виду? Того толстого из Заготпушнины, что к тебе по вторникам ходит?
Мозолист поднял на профессора испуганный взор.
— Да хрен с ним что будет. Он здоров, как мерин.
— Какого же тогда Дубровского?
— Известно, какого, — Александра Сергеевича Пушкина. Его творенье!
— Так, так, так… — задумчиво говорил Гурмаев, следя за секундной стрелкой. — Пульс у тебя нормальный, разве что самую малость учащен. Переутомился ты, Сидор, отдохнуть тебе надо.
Но Ширинкину эти профессоровы слова почему-то не понравились. Он вырвал руку, которую поглаживал Гурмаев.
— Что ты мне пульс считаешь? Ты лучше денежки свои посчитай! Сколько за «Дубровского» отвалил?
— Ты, верно, хочешь спросить, сколько я за рукопись «Дубровского» уплатил?
— Ну да, да… Дошло, наконец. Сколько с вас сорвал этот прощелыга? — кипятился Ширинкин. — Я ему руки обломаю… Я его бритвой, негодяя…
— Ах, ах… — вздыхал Гурмаев. — Да что же ты его ругаешь, Сидор? Разве «Дубровский» не стоит того, что уплачено?
Смотреть надо было! — кричал Ширинкин, от волнения переходя на «ты», чего раньше никогда не позволял. — Заладил: Дубровский, Дубровский, Дубровский Ему липу всучили, а он и рад…
— Почему же липу? — обиделся профессор.
— А потому! Разве я «Дубровского» не знаю? Наизусть помню от первой до последней строчечки…
«Весь дом был в движении, слуги бегали, девки суетились, в сарае кучера закладывали карету, на дворе толпился народ, — с чувством декламировал мозолист. — В уборной барышни, перед зеркалом — дама, окруженная служанками, убирала бледную, неподвижную Марью Кириловну…
— Скоро ли? — раздался у дверей голос Кирила Петровича.
— Невеста готова, — сказала дама Кирилу Петровичу, — прикажите садиться в карету.
— С Богом, — отвечал Кирила Петрович и, взяв со стола образ: — Подойди ко мне. Маша, — сказал он тронутым голосом, — благословляю тебя…
Бледная девушка упала ему в ноги и зарыдала.
— Папенька, папенька…
По лицу Ширинкина текли крупные мутные слезы.
— Ну и что? — спросил изумленный Гурмаев. Он никогда не слышал такого задушевного чтения.
— А вот что, — проговорил Ширинкин, утирая ладонью глаза, — у Александра Сергеевича как? — «С Богом, — отвечал Кирила Петрович и, взяв со стола образ…»
— Ну?
— А у вас? — «С Богом, — отвечал Кирила Петрович и взял со стола обрез». У Пушкина: «В сарае кучера закладывали карету», а у вас в списке уж совсем бог весть что: «В сарае кучера закладывали».
— Постой, постой, — заволновался профессор. — Может, это Александр Сергеевич маху дал? Он хоть и классик, а…
— Конечно, держи карман шире. Можно подумать, Александр Сергеевич без отрыва от производства лицеи кончал…
— А скажи-ка мне, Сидор, — с загадочной улыбкой и уже совершенно спокойно спросил Гурмаев, — откуда тебе все это известно, разве ты рукопись видел?
Лицо Ширинкина сразу окаменело, в глазах промелькнул испуг. Он снова понес околесицу.
— Помилуй Бог, не было греха. Не было! Не видел! Ничего не видел, ничего не знаю. Вот тебе крест, сам не ведаю, что несу…
— Что же, тебе все это приснилось?
— Приснилось, истинное слово, приснилось, — обрадовался Ширинкин. — А я уж так напугался… Шутка ли. а вдруг сон в руку? Дай, думаю, съезжу, упрежу. Сон, он всякий бывает, особенно в наше научное время. Может, гипноз?
— Бывает, бывает, Сидор, — проговорил Гурмаев, жалея Ширинкина.
Надо было что-то предпринимать: с Сидором творилось неладное.
— Ты все же съезди, съезди, — шептал мозолист. — Сон теперь ядовитый пошел.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Журналист, писатель, политический деятель В. В. Костиков, автор таких произведений, как «Диссонанс Сирина», «Не будем проклинать изгнанье», «Дни лукавы» и др., написал книгу о своем пребывании на посту пресс-секретаря президента России. в центре повествования — Б. Н. Ельцин, его политические будни, какими они виделись автору, находившемуся в непосредственной близости к президенту в течении нескольких лет. Пресс-секретарь президента — один из самых осведомленных людей во власти. Но он же и своеобразный фильтр, который «удерживает» гораздо больше, чем «выпускает наружу» — таковы его обязанности.
Костиков Вячеслав Васильевич родился в 1940 году в Москве. Окончил факультет журналистики Московского университета и Академию внешней торговли. Обозреватель Агентства печати Новости. Длительное время работал за границей, главным образом во Франции, в ЮНЕСКО. Публицист, писатель. Автор романов и повестей, в том числе «Наследник» (изд. «Советский писатель»), «Мосты на левый берег» (изд. «Московский рабочий»), «Мистраль» (изд. «Международные отношения») и другие.Проживая длительное время во Франции, обстоятельно изучал жизнь русской эмиграции, был знаком со многими интереснейшими людьми русского зарубежья.
Трудная и опасная работа следователя Петрова ежедневно заканчивается выпивкой. Коллеги по работе каждый вечер предлагают снять стресс алкоголем, а он не отказывается. Доходит до того, что после очередного возлияния к Петрову во сне приходит смерть и сообщает, что заберет его с собой, если он не бросит пить. Причем смерть не с косой и черепом на плечах, а вполне приличная старушка в кокетливой шляпке на голове…
-Это ты, Макс? – неожиданно спрашивает Лорен. Я представляю ее глаза, глаза голодной кобры и силюсь что-нибудь сказать. Но у меня не выходит. -Пинту светлого!– требует кто-то там, в ночном Манчестере. Это ты, Макс? Как она догадалась? Я не могу ей ответить. Именно сейчас не могу, это выше моих сил. Да мне и самому не ясно, я ли это. Может это кто-то другой? Кто-то другой сидит сейчас на веранде, в тридцати восьми сантиметрах от собственной жизни? Кто-то чужой, без имени и национальной принадлежности. Вытянув босые ноги на солнце.
В одном маленьком, затерянном среди холмов городке, жизнь скучна и однообразна. Однако, все меняется после исчезновения двух его жителей. На помощь полиции приезжает следователь по особо важным делам Аджар Голованов, скептик и реалист. Обычное расследование сменяется чередой мистических и необъяснимых событий, в ходе которых Голованову придется многое узнать о мире, в который он не верит.
Хирург – профессия опасная, это все знают, а пластический хирург – вдвойне. Чуть что не так – можно и жизни лишиться. Женщины в гневе страшнее разъяренного тигра. Красавец хирург Венсан попал в страшный переплет: его подозревают в убийстве коллеги. Даму, решившую его женить на себе, тоже на следующий день находят мертвой. Петля подозрений затягивается все туже и туже, но помощь к Венсану приходит, как говорится, откуда и не ждали…Ранее книга выходила под названием «Мордашка класса люкс».
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Второй роман французского писателя Даниэля Пеннака (р. 1944), продолжающий серию иронических детективов о похождениях профессионального «козла отпущения» Бенжамена Малоссена.