Эротоэнциклопедия - [8]
Помнишь? Твое внимание привлекла старая карта, висевшая над моим столом, и я объяснил, что она служит не для мечтаний о путешествии, но сама заменяет мне путешествие. И добавил, что карты на картинах Вермеера — верный признак того, что художник не покидал дом.
Ты возразил и стал рассказывать о своих вояжах по «подсознательному плану», составляемому судьбой. А я понял, в чем наше отличие: ты, «Жид вечный странник», и я, «французский песик». Так ты меня ласково называл, объясняя, почему не можешь взять в «путешествие до границ тьмы».
Твоей жизнью, cheri, руководило Провидение, моей — maman. Это она нарекла меня французским песиком, хранителем «музея любви», конспиратором чувств, смотрителем воспоминаний. А началось все с синей коробочки в белую полоску, в которой на свой седьмой день рождения я получил домашние туфли из тюленьей кожи.
В детстве мой день рождения был настоящим праздником! Накануне maman на цыпочках прокрадывалась ко мне в спальню и раскладывала подарки на табурете у окна. Я притворялся спящим, а если просыпался до рассвета, то не открывал глаз, желая продлить сладкий час ожидания.
Седьмой день рождения был особенным. В окне соседнего дома висела белая клетка с оранжевой канарейкой, чьи трели будили меня каждое утро. В зоомагазине у собора я приглядел похожую певичку и приставал к maman с просьбами купить мне канарейку.
Теперь, cheri, зажмурься и представь себе маленького Ролана-именинника, только что открывшего глаза и на мгновение поверившего, будто maman исполнила его мечту.
Белые полоски на коробке я принял за прутья клетки, синий фон — за просвечивающее сквозь них небо. Но куда подевалась канарейка, трели которой я слышал во сне? Ах, да ведь это только коробка! От разочарования на глаза у меня навернулись слезы. Но уже в следующее мгновение мое внимание привлекло миниатюрное деревце с бледно-зелеными листочками, коралловыми цветками и огромными колючками. На одной из них висел шоколадный амурчик с глазированным луком и сердечком, пронзенным стрелой. На коробочке лежал конверт земляничного цвета с надписью: Roland Cheri, Mon Petit Grand Amour.[15] «Этому палестинскому кактусу, — писала maman, — семь лет — как и тебе, cheri. И проживет он еще сотню — как и ты. Это приятель получше канарейки».
Ты помнишь наше первое утро? Мы стояли у окна, наполовину заслоненного огромным колючим монстром, в какого разросся мой кактус. Я шепнул Тебе на ухо: «Никогда больше, cheri, ты не будешь бездомным. Это твой дом, Эдмон». — Ты взглянул на меня со странной улыбкой и бросил: «А что, если он не согласится? Твой терновый венец — такой ревнивец. Взгляни!» — и показал мне большой палец, на котором выступила капля крови. Случайно ли ты укололся, cheri, специально ли?
Я столько от тебя узнал, Эдмон, и так мало рассказал о себе. Как только ты вернешься, я сразу покажу тебе полосатую коробочку. Я назвал ее «клеткой» и упрятал за шкаф, а назавтра после празднования дня рождения совершил первую в жизни кражу: вытащил из сумочки maman открытку, исписанную мелкими буковками, которые не мог разобрать. В сердцах я порвал открытку и положил в коробочку, не обратив внимания на картинку. Знаешь, что на ней было? «Святой Себастьян» — Мантеньи, — в котором ты первый разглядел сходство со мной.
Лифт? Боже мой! Останавливается на нашем этаже. Я бросился к двери и тут же захлопнул ее перед носом испуганной соседки. Потом пал на колени и начал молиться о твоем возвращении; наконец опустился на ковер и уснул. Мне приснился мой тезка Роланд, палладин Карла Великого. Изрубленный на куски, он умирал в овраге Ронсево: неподалеку от городка Сен Жан Пье де Пор, где мы каждый год отдыхали с maman.
В холле нашего отеля стоял набитый захватанными журналами дубовый шкаф, в котором я обнаружил XXIII том энциклопедии «Британника» со статьей «Роланд» и иллюстрацией, изображавшей рыцаря в момент смерти. Теперь она приснилась мне вновь. Над лужей крови трепетала ленточка с надписью «не для дам». Я понял, что maman поэтому назвала меня Роланом. Ее губной помадой я раскрасил черно-белую кровь. Получилось Красное море, полное косматых осьминогов.
На пляже лежала maman под полосатым зонтиком, по волнам дрейфовал Ролан на надувном матрасе. Я греб руками, пока не потерял maman из виду, а на горизонте не разглядел твою фигуру, вырезанную из тонкой, прозрачной, местами подкрашенной пленки. Я наблюдал за тобой в бинокль, пока не почувствовал боль в сердце, потому что расстояние между нами не уменьшалось.
Ты выглядел таким жалким! На помятом лице остались только пустые глаза и открытый рот. Он взывал ко мне о помощи, а я все плыл и плыл к тебе, пока не постарел. Я стал профессором, добился славы и денег: я все отписал тебе в завещании, даже матрас. Из него вышел воздух, а я проснулся на дне.
Эдмон! Это уже мое последнее письмо к тебе. Больше я писать не буду. Умоляю! Поверь в мою любовь, вернись! Тебя ждет книга о возлюбленном, затерявшемся среди антиподов. Она не о тебе. Ты отыщешься и заберешь меня, словно багаж из камеры хранения.
Любимый! «Я, нестерпимо присутствующее, имеет право на существование, только когда видит тебя, вечно отсутствующего».
Действие романа разворачивается во время оккупации Греции немецкими и итальянскими войсками в провинциальном городке Бастион. Главная героиня книги – девушка Рарау. Еще до оккупации ее отец ушел на Албанский фронт, оставив жену и троих детей – Рарау и двух ее братьев. В стране начинается голод, и, чтобы спасти детей, мать Рарау становится любовницей итальянского офицера. С освобождением страны всех женщин и семьи, которые принимали у себя в домах врагов родины, записывают в предатели и провозят по всему городу в грузовике в знак публичного унижения.
Роман «Открытый город» (2011) стал громким дебютом Теджу Коула, американского писателя нигерийского происхождения. Книга во многом парадоксальна: герой, молодой психиатр, не анализирует свои душевные состояния, его откровенные рассказы о прошлом обрывочны, четкого зачина нет, а финалов – целых три, и все – открытые. При этом в книге отражены актуальные для героя и XXI века в целом общественно- политические проблемы: иммиграция, мультикультурализм, исторические психологические травмы. Книга содержит нецензурную брань. В формате PDF A4 сохранен издательский макет книги.
Джозеф Хансен (1923–2004) — крупнейший американский писатель, автор более 40 книг, долгие годы преподававший художественную литературу в Лос-анджелесском университете. В США и Великобритании известность ему принесла серия популярных детективных романов, главный герой которых — частный детектив Дэйв Брандсеттер. Роман «Год Иова», согласно отзывам большинства критиков, является лучшим произведением Хансена. «Год Иова» — 12 месяцев на рубеже 1980-х годов. Быт голливудского актера-гея Оливера Джуита. Ему за 50, у него очаровательный молодой любовник Билл, который, кажется, больше любит образ, созданный Оливером на экране, чем его самого.
Пристально вглядываясь в себя, в прошлое и настоящее своей семьи, Йонатан Лехави пытается понять причину выпавших на его долю тяжелых испытаний. Подающий надежды в ешиве, он, боясь груза ответственности, бросает обучение и стремится к тихой семейной жизни, хочет стать незаметным. Однако события развиваются помимо его воли, и раз за разом Йонатан оказывается перед новым выбором, пока жизнь, по сути, не возвращает его туда, откуда он когда-то ушел. «Необходимо быть в движении и всегда спрашивать себя, чего ищет душа, чего хочет время, чего хочет Всевышний», — сказал в одном из интервью Эльханан Нир.
Михаил Ганичев — имя новое в нашей литературе. Его судьба, отразившаяся в повести «Пробуждение», тесно связана с Череповецким металлургическим комбинатом, где он до сих пор работает начальником цеха. Боль за родную русскую землю, за нелегкую жизнь земляков — таков главный лейтмотив произведений писателя с Вологодчины.
В сборник вошли рассказы разных лет и жанров. Одни проросли из воспоминаний и дневниковых записей. Другие — проявленные негативы под названием «Жизнь других». Третьи пришли из ниоткуда, прилетели и плюхнулись на листы, как вернувшиеся домой перелетные птицы. Часть рассказов — горькие таблетки, лучше, принимать по одной. Рассказы сборника, как страницы фотоальбома поведают о детстве, взрослении и дружбе, путешествиях и море, испытаниях и потерях. О вере, надежде и о любви во всех ее проявлениях.
Анджей Стасюк — один из наиболее ярких авторов и, быть может, самая интригующая фигура в современной литературе Польши. Бунтарь-романтик, он бросил «злачную» столицу ради отшельнического уединения в глухой деревне.Книга «Дукля», куда включены одноименная повесть и несколько коротких зарисовок, — уникальный опыт метафизической интерпретации окружающего мира. То, о чем пишет автор, равно и его манера, может стать откровением для читателей, ждущих от литературы новых ощущений, а не только умело рассказанной истории или занимательного рассуждения.
Войцех Кучок — поэт, прозаик, кинокритик, талантливый стилист и экспериментатор, самый молодой лауреат главной польской литературной премии «Нике»» (2004), полученной за роман «Дряньё» («Gnoj»).В центре произведения, названного «антибиографией» и соединившего черты мини-саги и психологического романа, — история мальчика, избиваемого и унижаемого отцом. Это роман о ненависти, насилии и любви в польской семье. Автор пытается выявить истоки бытового зла и оценить его страшное воздействие на сознание человека.
Ольга Токарчук — один из любимых авторов современной Польши (причем любимых читателем как элитарным, так и широким). Роман «Бегуны» принес ей самую престижную в стране литературную премию «Нике». «Бегуны» — своего рода литературная монография путешествий по земному шару и человеческому телу, включающая в себя причудливо связанные и в конечном счете образующие единый сюжет новеллы, повести, фрагменты эссе, путевые записи и проч. Это роман о современных кочевниках, которыми являемся мы все. О внутренней тревоге, которая заставляет человека сниматься с насиженного места.
Ольгу Токарчук можно назвать одним из самых любимых авторов современного читателя — как элитарного, так и достаточно широкого. Новый ее роман «Последние истории» (2004) демонстрирует почерк не просто талантливой молодой писательницы, одной из главных надежд «молодой прозы 1990-х годов», но зрелого прозаика. Три женских мира, открывающиеся читателю в трех главах-повестях, объединены не столько родством героинь, сколько одной универсальной проблемой: переживанием смерти — далекой и близкой, чужой и собственной.