Erotica. Ренессанс. Буйство плоти - [223]
А для чего горшок?
Самец и самка
Какой дурачок!
Ему невдомек
Котла примененье,
Горшка назначенье!
Мефистофель
Дурной ответ,
И вы — нахалы.
Самец
Вот веник вместо опахала,
Садитесь, вот вам табурет.
(Предлагает Мефистофелю сесть.)
Фауст
(глядевший тем временем в зеркало, то приближаясь к нему; то удаляясь)
Кто этот облик неземной
Волшебным зеркалом наводит?
Любовь, слетай туда со мной,
Откуда этот блеск исходит.
Кто эта женщина вдали?
Уменьшится ли расстоянье,
Иль образ на краю земли
Всегда останется в тумане?
И неужели не обман
И что-то вправду есть на свете,
Как бесподобный этот стан,
И голова, и руки эти?
Мефистофель
Еще бы!
Бог, трудясь шесть дней
И на седьмой воскликнув «браво»,
Мог что-нибудь создать на славу.
Покамест полюбуйся ей,
А я почище грез твоих
Тебе сокровище добуду,
И счастлив будет тот жених,
Кто раздобудет это чудо.
Фауст по-прежнему смотрит в зеркало. Мефистофель, потягиваясь и обмахиваясь веником, продолжает:
Я, как король, на вас взираю с трона.
Вот скипетр мой, и только нет короны.
Звери
(проделывавшие между тем странные телодвижения, с криком несут Мефистофелю расщепившуюся надвое корону)
Корону сдави,
В поту, на крови
Скрепи, словно клеем.
(Неловкими движениями разваливают корону и прыгают с ее обломками.)
И вот мы скорбим,
И прозой вопим,
И в рифму умеем.
Фауст
(перед зеркалом)
Пропал! Я как в бреду.
Мефистофель (указывая на зверей)
Я тоже, кажется, с ума сойду.
Звери
А если меж строк
Есть смысла намек,
Тогда нам удача.
Фауст (как выше)
Я страстию объят горячей!
Уйдем отсюда поскорей!
Мефистофель (в прежнем положении)
Зверюги эти, истины не пряча,
Хоть откровенней многих рифмачей!
По недосмотру самки котел перекипает.
В пламени, которое выкидывает наружу, в кухню с диким воем спускается ведьма.
Ведьма
Ай-ай-ай-ай!
Зеваешь, негодяйка?
Получишь нагоняй!
Ошпарила хозяйку!
Вода из шайки
Уходит через край!
(Заметив Фауста и Мефистофеля.)
А это кто,
Копыл вам в бок?
Кто вас позвал
К нам на порог?
Я вам скандал
Чинить не дам!
За шум и гам
Огнем обдам!
(Сунув шумовку в котел, обрызгивает всех воспламеняющейся жидкостью. Звери визжат.)
Мефистофель (ручкой веника бьет посуду)
И мы содом
Произведем —
И поделом!
Имей в виду!
Все в прах, все вдрызг!
У, василиск!
Подымешь визг!
Я не твою
Посуду бью,—
Я под твою
Пляшу дуду!
Ведьма отступает в ярости и ужасе.
Не узнаешь? А я могу
Стереть, как твой прямой владыка,
С лица земли тебя, каргу,
С твоею обезьяньей кликой!
Забыла красный мой камзол?
Стоишь с небрежным равнодушьем
Перед моим пером петушьим?
Не видишь, кто к тебе пришел?
Ведьма
Слепа, простите за прием!
Но что ж не вижу я копыта?
Где вороны из вашей свиты?
Мефистофель Прощаю.
В промахе твоем
Виновна долгая разлука.
О том не пророню ни звука.
Все в мире изменил прогресс.
Как быть? Меняется и бес.
Арктический фантом не в моде,
Когтей ты не найдешь в заводе.
Рога исчезли, хвост исчез.
С копытом вышел бы скандал,
Когда б по форме современной
Я от подъема до колена
Себе гамаш не заказал.
Ведьма
(приплясывая)
Я просто обворожена,
Вас видя, душка-сатана!
Мефистофель
Найди другие имена,
А это мне вредит во мненье.
Ведьма
Что вредного в его значенье?
Мефистофель
Хоть в мифологию оно
Давным-давно занесено,
Но стало выражать презренье.
Злодеи — разговор иной,
Тех чтут, но плохо с сатаной.
Ты можешь звать меня бароном,
И я, как всякий князь и граф,
На то имея больше прав,
Горжусь своим гербом исконным.
(Делает неприличный жест.)
Ведьма
(смеясь во все горло)
Ха-ха-ха-ха! Года идут,
А вы все тот же шалопут!
Мефистофель
(Фаусту)
Все эти ведьмы льнут ко мне.
Учись, как с ними обходиться.
Ведьма
Чем я могу вам пригодиться?
Мефистофель
Нужда у нас в твоем вине,
Но не в таком, что в обращенье,
А старого изготовленья.
Такое действует вдвойне.
Ведьма
Вот есть немножко во флаконе,
Понюхайте, какой букет.
Теперь оно совсем без вони.
Я пью. Налить и вам, сосед?
(Тихо Мефистофелю.)
Чужому вредно, если не пивал:
Уложит с непривычки наповал.
Мефистофель
Ему не повредит и штоф,
Не только то, что тут в стакане.
Черти свой круг, тверди чуранье
И чашу полни до краев.
Ведьма со странными движениями проводит круг и ставит в него разные предметы. Горшки и миски начинают звенеть в музыкальном согласии. Ведьма достает большую книгу, ставит мартышек в середину круга, кладет книгу одной из них на спину, а другим дает в руки горящие факелы. Кивает Фаусту, чтобы он подошел.
Фауст
(Мефистофелю)
Что за раденье обезьянье?
Жестикуляция, кривлянье.
Я знаю цену этой лжи.
К чему мне это все, скажи?
Мефистофель
Профессиональная забава
Врачующей. Не будь к ней строг.
Пусть думает, что без приправы
Действителен не будет сок.
(Убеждает Фауста вступить в круг.)
Ведьма
(напыщенно декламируя по книге)
Ты из одной
Десятку строй,
А двойку скрой,
О ней не вой.
Дай тройке ход,
Чтоб стало чет,
И ты богач.
Четверку спрячь,
О ней не плачь,
А пять и шесть
С семеркой свесть,
И до восьми
Их подыми.
Девятка — кон,
Десятку — вон.
Вот ведьмина таблица умноженья.
Фауст
Старуху бредит в исступленье.
Мефистофель
О дорогой мой, погоди,
Все это лишь еще цветочки!
Еще что будет впереди!
Я книгу изучил до точки,
И все ж, представь, ни в зуб толкнуть.
Согласие противоречий
Для головы моей овечьей
Непроницаемая муть.
Веками ведь, за годом год,
Из тройственности и единства
Творили глупые бесчинства
Как жили Мона Лиза, Беатриче, Лаура? Как одевались красавицы Ренессанса? О чем предпочитали говорить в светских беседах? Как любили проводить свободное время? Ответы на все эти вопросы вы найдете в этой книге. Автор, знаменитый немецкий историк, рассказывает о том, как из века в век менялись воззрения на брак, моду, супружескую верность, целомудрие, проституцию, адюльтер, ухаживания. Вы узнаете о традициях пробных ночей и поясах целомудрия, пиршествах и жизни монахинь, традициях проведения свадеб и идеалах красоты.
Вниманию читателя предлагается продолжение уникального, до сих пор непревзойденного по богатству материала исследования немецкого историка Э. Фукса, посвященного вечной теме - отношениям мужчины и женщины. Автор обращается к эпохе европейского абсолютизма, когда процветал безусловный культ женщины как источника счастья, наслаждения и любви. Книга содержит свод интереснейших сведений об обычаях и нравственных представлениях, костюмах и прическах, браке, проституции, театрах, танцах, салонной жизни людей «галантного века».
Немецкий ученый, писатель и политический деятель Эдуард Фукс (1870–1940) вошел в историю во многом благодаря своим сочинениям на острые социальные темы, в том числе и об отношениях мужчины и женщины. В книге «История проституции трех эпох» внимание читателя привлечет в первую очередь богатейший фактический материал, собранный исследователем. Некоторые выводы автора могут показаться актуальными и злободневными сегодня, несмотря на то, что этот труд был впервые опубликован более ста лет назад.
Отношения между мужчиной и женщиной в любые времена служат камертоном развития человечества. Изучение новых канонов красоты, способов ухаживания и брачных обычаев позволяет проследить зарождение и становление общества Ренессанса, предвестника современного мира.
Современник зарождения буржуазной морали, немецкий ученый и журналист Эдуард Фукс анализирует стремительно меняющиеся нравы общества на рубеже XIX-ХХ веков, приходя к пусть несколько наивным, на сегодняшний взгляд, но по-настоящему революционным выводам.
Дар ясновидения и необъяснимые с точки зрения современной медицины случаи исцеления, казалось бы, безнадежно больных людей сделали Вангу известной во всем мире. Однако самым бесценным даром Ванги была та бесконечная доброта, которая помогала ей исцелять не только тела, но и души своих пациентов.Ванга покинула этот мир в 1996 году, но благодарное человечество никогда не забудет этой удивительной женщины и тех благ, которыми она одарила многих людей.
В аннотации от издателя к 1-му изданию книги указано, что книга "написана в остропублицистическом стиле, направлена против международного сионизма — одного из главных отрядов антикоммунистических сил. Книга включает в себя и воспоминания автора о тревожной юности, и рассказы о фронтовых встречах. Архивные разыскания и письма обманутых сионизмом людей перемежаются памфлетами и путевыми заметками — в этом истинная документальность произведения. Цезарь Солодарь рассказывает о том, что сам видел, опираясь на подлинные документы, используя невольные признания сионистских лидеров и их прессы".В аннотации ко 2-му дополненному изданию книги указано, что она "написана в жанре художественной публицистики, направлена против сионизма — одного из главных отрядов антикоммунистических сил.
Аксаков К. С. — русский публицист, поэт, литературный критик, историк и лингвист, глава русских славянофилов и идеолог славянофильства; старший сын Сергея Тимофеевича Аксакова и жены его Ольги Семеновны Заплатиной, дочери суворовского генерала и пленной турчанки Игель-Сюмь. Аксаков отстаивал самобытность русского быта, доказывая что все сферы Российской жизни пострадали от иноземного влияния, и должны от него освободиться. Он заявлял, что для России возможна лишь одна форма правления — православная монархия.
Классическое произведение Корнелиуса Райана, одного из самых лучших военных репортеров прошедшего столетия, рассказывает об операции «Оверлорд» – высадке союзных войск в Нормандии. Эта операция навсегда вошла в историю как день «D». Командующий мощнейшей группировкой на Западном фронте фельдмаршал Роммель потерпел сокрушительное поражение. Враждующие стороны несли огромные потери, и до сих пор трудно назвать точные цифры. Вы увидите события той ночи глазами очевидцев, узнаете, что чувствовали сами участники боев и жители оккупированных территорий.
Никто в настоящее время не вправе безоговорочно отвергать новые гипотезы и идеи. Часто отказ от каких-либо нетрадиционных открытий оборачивается потерей для науки. Мы знаем, что порой большой вклад в развитие познания вносят люди, не являющиеся специалистами в данной области. Однако для подтверждения различных предположений и гипотез либо отказа от них нужен опыт, эксперимент. Как писал Фрэнсис Бэкон: «Не иного способа а пути к человеческому познанию, кроме эксперимента». До недавнего времени его прежде всего использовали в естественных и технических науках, но теперь эксперимент как научный метод нашёл применение и в проверке гипотез о прошлом человечества.
«Festung» («крепость») — так командование Вермахта называло окруженные Красной Армией города, которые Гитлер приказывал оборонять до последнего солдата. Столица Силезии, город Бреслау был мало похож на крепость, но это не помешало нацистскому руководству провозгласить его в феврале 1945 года «неприступной цитаделью». Восемьдесят дней осажденный гарнизон и бойцы Фольксштурма оказывали отчаянное сопротивление Красной Армии, сковывая действия 13 советских дивизий. Гитлер даже назначил гауляйтера Бреслау Карла Ханке последним рейхсфюрером СС.
Сборник «Твердыня пламенная» впервые вышел в свет в Париже в 1933 году и объединяет статьи, обращения и духовно-философские эссе, посвященные вопросам культурного и духовного строительства.
Итальянский криминалист Чезаре Ломброзо вошел в историю как автор теории о биологической предрасположенности ряда людей к совершению преступлений.Большой резонанс в свое время вызвала публикация книги Ломброзо «Гениальность и помешательство», считавшего эту работу ключом к пониманию «таинственной сущности гения», а также тех религиозных маний, которые на протяжении человеческой истории не раз вызывали общественные катаклизмы. В заново публикуемых трудах Ломброзо интересно проследить зарождение воззрений, имевших определенное значение для развития общественной мысли двадцатого века.
Знаменитый трактат «Этногенез и биосфера Земли» — основополагающий труд выдающегося отечественного историка, географа и философа Льва Николаевича Гумилева, посвященный проблеме возникновения и взаимоотношений этносов на Земле. Исследуя динамику движения народов, в поисках своей исторической идентичности вступающих в конфликты с окружающей средой, Гумилев собрал и обработал огромное количество научных и культурологических данных. В этой переведенной на многие языки уникальной книге, которую автор считал своим главным произведением, сформулированы и подробно развиты основные положения разработанной Л.
Книга выдающегося русского этнографа Льва Николаевича Гумилева посвящена одной из самых сложных и запутанных проблем отечественной истории — вопросу взаимоотношений Древней Руси и кочевников Великой степи на протяжении всего Средневековья. Увлекательная и эмоциональная, написанная безупречным языком, эта работа стала блестящей попыткой реконструкции подробной и целостной картины истории Евразии в XI–XIV веках.