Эрос и цивилизация. Одномерный человек - [4]

Модификации инстинктов представляют собой модификации психического аппарата в цивилизации. Под влиянием внешней реальности животные импульсы становятся человеческими инстинктами. Хотя их первоначальное «расположение» в организме и основная направленность сохраняются, их цели и проявления претерпевают изменения. Эта изменчивость инстинктов подразумевается всеми психоаналитическими понятиями (сублимация, отождествление, проекция, интроекция). Но реальностью, формирующей инстинкты, а также потребности и способы удовлетворения, является социально-исторический мир. Человекообразное животное становится человеком только посредством фундаментальной трансформации его природы, оказывающей воздействие не только на цели инстинктов, но также на их «ценности», т. е. принципы, управляющие достижением целей. Можно попытаться определить перемену в направляющей системе ценностей следующим образом:

От: — К:

немедленное удовлетворение — задержанное удовлетворение

удовольствие — сдерживание удовольствия

радость (игра) — тяжелый труд (работа)

рецептивность — производительность

отсутствие репрессии — безопасность

Эту перемену Фрейд описал как трансформацию принципа удовольствия в принцип реальности. Интерпретация «психического аппарата» в терминах этих двух принципов является фундаментом теории Фрейда и остается таковым, несмотря на все модификации дуалистической концепции. В основном (хотя и не полностью) она отвечает различению между бессознательными и сознательными процессами. Фактически индивид существует в двух различных измерениях с различными характерными для них психическими процессами и принципами. Причем различие между этими двумя измерениями носит как генетико-исторический, так и структурный характер: бессознательное, управляемое принципом удовольствия, охватывает «более древние, первичные процессы, остатки той фазы развития, когда они были единственным типом психических процессов». Они стремятся только к «достижению удовольствия, психическая деятельность избегает любого действия, которое могло бы вызвать неприятные (болезненные) переживания»[2].

Однако несдерживаемый принцип удовольствия ведет к конфликту с природным и человеческим окружением. Индивид приходит к травматическому осознанию того, что полное и безболезненное удовлетворение всех его потребностей невозможно. После такого разочарования доминирующее влияние переходит к новому принципу психической деятельности — принципу реальности, который берет верх над принципом удовольствия: постепенно человек приобретает умение отказываться от моментального, неверного и чреватого опасностью удовольствия ради отсроченного, сдерживаемого, но «гарантированного» удовлетворения[3]. Такая прочная выгода благодаря отказу и сдерживанию, согласно Фрейду, позволяет говорить о том, что принцип реальности скорее «оберегает», чем «низвергает», скорее модифицирует, чем отрицает принцип удовольствия.

Однако в ходе психоаналитической интерпретации обнаруживается, что принцип реальности изменяет не только форму и время достижения удовольствия. Приспособление удовлетворения к принципу реальности подразумевает подчинение и отвлечение деструктивной силы удовлетворения инстинктов, несовместимой с установившимися общественными институтами и отношениями и, как следствие, изменение содержания самого удовольствия.

С упрочением принципа реальности человеческое существо, которое под властью принципа удовольствия представляло собой не более как пучок животных побуждений, превратилось в организованное «Я», стремящееся к тому, «что полезно» и что может быть получено без ущерба для себя и своего жизненного окружения. Под воздействием принципа реальности в человеческом существе развивается функция разума: оно приобретает умение «испытывать» реальность, различать плохое и хорошее, истинное и ложное, полезное и вредное. Человек развивает такие способности, как внимание, память и умение рассуждать. Он становится сознательным, мыслящим субъектом, приводимым в движение рациональностью, навязанной ему извне. И только одна форма умственной деятельности «стоит особняком» по отношению к новой организации психического аппарата и остается свободной от власти принципа реальности: фантазия, «защищенная от культурных изменений», сохраняет приверженность принципу удовольствия. В остальном психический аппарат оказывается в безотказном подчинении у принципа реальности. Функция «моторной разрядки», которая при верховенстве принципа удовольствия «служила для разгрузки психического аппарата от приращения стимулов», теперь используется для «соответствующего изменения реальности»: она превращается в действие[4].

Теперь, когда размах желаний человека и технические возможности их удовлетворения неизмеримо увеличились, его способность сознательно изменять реальность в соответствии с тем, «что полезно», кажется, обещает постепенное устранение внешних барьеров для его удовлетворения. Однако из этого не следует, что это именно его желания и что именно он изменяет реальность: и то, и другое теперь — результат «организации» общества, которое подавляет и изменяет содержание первичных инстинктивных потребностей. И если архетипом свободы является отсутствие подавления, то цивилизацию можно рассматривать как борьбу с этой свободой.