Эрнест Хемингуэй - [4]

ТЕНОР: Гарольд Лойб был огорчен своим портретом в романе. Он воображал себя другом замечательного писателя, а тут вдруг такие черные краски и ушаты презрения. “Что ты таскаешься за нею как упрямый вол?! — кричит Роберту Кону жених Брет Эшли. — Что с того, что она спала с тобой? Она спала со многими получше тебя!” Но у меня есть одна догадка. Мне кажется, в Гарольде Хемингуэй разглядел того чувствительного романтика, которого он выжигал в себе с ранней юности, и попытался добить его литературными средствами. Играла свою роль и ревность. То, что Дафф Твисден ездила в Сан-Себастьян с Лойбом, а не с ним, должно было точить самолюбие. Ее нежелание причинить боль Хедли могло выглядеть просто отговоркой в его глазах. Правда, он взял одну строчку из ее письма и вложил ее в уста Брет: “Мы не должны ранить других. Это у нас вместо веры в Бога”.

БАС: Роман “Фиеста” вышел в 1926 году и имел большой успех, хотя и с привкусом скандала. Критики хвалили, читатели раскупали, а родители опять были возмущены. “Стоило ли тратить свой талант на описание таких дегенератов? — писала мать. — Не много чести — опубликовать самую грязную книгу года”. Оправдываясь, Хемингуэй объяснял, что невозможно изображать правду жизни, обходя все уродливое, жестокое и подлое, что в ней есть.

ТЕНОР: С выходом к широкому читателю неизбежно умножились шипы сарказмов, отталкивания, насмешек. Обостренное самолюбие писателя также больно задевали сравнения его с другими авторами. Дружественно настроенному критику Эдмонду Вилсону Хемингуэй писал: “Нет, я не считаю, что рассказ └Мой старик“ вырастает из рассказа Андерсона └Хотел бы я знать — зачем?“ Мой — о мальчике, его отце и скаковых лошадях. Шервуд написал о мальчиках и лошадях. Тут нет ничего общего. Я хорошо знал Андерсона. Он писал хорошие рассказы… Но нью-йоркские критики развратили его похвалами, и его творчество заваливается к чертям”.

БАС: Видимо, эта затаенная ревность подвигла Хемингуэя на нелепую затею — написать пародию на новый роман Андерсона “Темный смех”. Название для пародии он заимствовал у Тургенева — “Вешние воды”, а в качестве эпиграфа взял цитату из Филдинга: “Единственный источник по-настоящему смешного — чувствительность”. Пародия писалась параллельно с “Фиестой”, в которой, как мы помним, чувствительность свойственна только отрицательному персонажу — Роберту Кону.

ТЕНОР: Сам Андерсон отнесся к публикации “Вешних вод” довольно снисходительно. Даже написал Эрнесту, что эта пародия сыграла роль рекламы для его книги. В ответном письме Хемингуэй утверждал, что писатели обязаны честно говорить собрату по перу, когда ему случится написать барахло, и что он веселился все шесть дней, пока писал свою пародию, а потом получил еще пятьсот долларов гонорара в придачу. В конце все же признавал, что чувствует себя паршиво и что, по всей вероятности, потеряет многих друзей из-за этой истории.

БАС: Хедли, Скотт Фицджеральд, Гертруда Стайн, Дос Пассос и многие другие, кому Хемингуэй читал рукопись, уговаривали его не печатать ее. Но нашлась! — нашлась одна слушательница, которая только хохотала и хлопала в ладоши. А много ли надо покорителю слов и сердец? И новая любовь запылала осенью 1925 года, как стог пересохшего сена.

ТЕНОР: Полина Пфайфер приехла в Париж в качестве корреспондентки журнала “Вог”. Ей было поручено описывать новости французской моды. Она быстро стала своей в кругу друзей Хемингуэя. Дружеские чувства, которые она испытывала к нему самому и к Хедли, порой окрашивались вспышками экзальтации. Проведя вместе с ними Рождество на лыжном курорте в Австрии, она писала им из Парижа: “Я скучаю по вам почти до неприличия и буду изо всех сил стараться заманить вас сюда. Подумайте об этом серьезно. Я не такая женщина, с которой можно обращаться небрежно и могу повести себя очень скверно, если мною пренебрегают”.

БАС: Хемингуэй откликнулся на этот призыв, остановился в Париже по пути в Америку в январе 1926 года и провел несколько дней, регулярно встречаясь с Полиной. То же самое — на обратном пути. Летом того же года все трое оказались вместе на средиземноморском курорте. Хедли не могла не видеть того, что происходит между ее мужем и Полиной. Не в силах выдержать болезненного напряжения, она спросила его напрямую: “Вы влюблены друг в друга?” Он не стал отрицать или оправдываться, а, наоборот, набросился на нее с упреками: “Зачем ты произнесла это? Ты сказала вслух и все разрушила. Нужно было оставить это под покровом, и тогда бы мы все уцелели”.

ТЕНОР: Ситуация казалась безвыходной для всех троих. Хедли любила мужа, и ей было невыносимо видеть его искренние страдания. Хемингуэй все еще любил жену и сына, и ему страшно было потерять их. Если бы даже он развелся с Хедли, Полина — верующая католичка — не могла бы выйти замуж за разведенного. Кроме того, заповедь Дафф Твисден “не причинять боли другим” не была для нее пустым звуком. В письмах Эрнесту, после горячих излияний, она все время возвращалась к теме их вины перед Хедли. “Мы должны сделать все, о чем она попросит, абсолютно все — ты ведь понимаешь это?”