Эринеры Гипноса - [110]

Не обращая внимания на боль, Герард сделал то, чего так желал недавно – рывком протянул руку и сжал пальцы на липком горле ближайшего прокаженного. Почувствовал хруст смятой трахеи. С удовлетворением увидел, как закатились его глаза, а на изъеденных губах выступила кровь.

Сквозь алую пелену ярости оракул смотрел на танатоса.

– Не убивать! – приказал тот кому-то за спиной Герарда. – Мне нужна его память.

Не обращая внимания на задыхающегося слугу, он наклонился. Горячая даже сквозь ткань ладонь легла на плечо предсказателя, рывком поднимая на ноги.

– Как тебе удалось устроить ловушку? – спросил тот, не надеясь особо на отклик.

Но бич сновидений посмотрел на него в упор. И наклонил голову без лица.

– Мне помог Фобетор.

Ответ прозвучал, однако с таким же успехом его могло не быть. Эти слова не имели смысла для мастера снов. Помощь несуществующего бога дэймосов была такой же абстракцией, как трезубец Посейдона, вызывающий наводнения…

Цепкие, неожиданно сильные руки прокаженных потащили прорицателя за собой. Герарду казалось, будто он угодил в сильное, живое течение. Он знал, что в реальности легко бы освободился. Сбросил с себя дэймосов, крепко держащих за плечи и висящих на спине. Но сейчас, в структуре сна, физическая сила ничего не значила.

Танатос двигался. В противоречие с законами реального мира не перемещаясь в пространстве – он перемещал пространство на себя.

И никто не заметил тень, вросшую в темноту за колоннами. Черный силуэт беззвучно скользил по ткани сновидения, подтягивая к себе едва ощутимую энергию незримого волокна. Его по-прежнему почти нельзя было разглядеть, он действовал слишком быстро.

Когда танатос, неспешно идущий впереди, остановился – они находились в совсем ином месте. Дэймос притянул к себе необходимый фрагмент реальности, и тот сам потек к нему, словно послушный ручей.

Помещение с низким потолком напоминало склеп, сырой промозглый холод тут же впился в Герарда, проникая под одежду, царапая спину вдоль позвоночника и выстуживая.

– Мы используем твою память, оракул. – Голос создателя кошмаров эхом отдавался от стен и потолка. – В твоей голове должно храниться много ценного о времени и о месте, откуда ты пришел…

По стенам текли струйки воды и внизу собирались в лужи. В центре сырой камеры стояла узкая деревянная скамья. Потертые кожаные ремни, свисающие с изголовья, лежали на мокром полу как две сонные змеи, готовые по приказу обвиться вокруг жертвы. На сиденье виднелись бурые пятна, въевшиеся в древесину.

Прокрустово ложе. Ассоциация вспыхнула и тут же погасла.

Стены помещения стали стремительно покрываться тонкой коркой льда… Дэймосы, намертво вцепившиеся в оракула, повалили его на криво сколоченные доски, прижали, не давая пошевелиться. И конечно же тот не подошел под меру, определенную создателем кошмаров. Под головой не было опоры, приходилось напрягать мышцы шеи и плеч, чтобы держать ее в горизонтальном положении и видеть расхаживающего танатоса.

– Тебя зовут Дамаст? – спросил Герард, глядя на него. – Или лучше обращаться к тебе Прокопт? Усекатель?[17]

– Полипемон мое имя, – вежливо отозвался дэймос. – Что означает «причиняющий множество страданий». А кто ты, мой друг?

– Мое прозвище тебе ничего не скажет. – Оракул шевельнулся, пытаясь определить, насколько крепко его держат. – Я не столь знаменит, как ты.

– Ценю твою скромность. – Танатос стоял, склонив голову к плечу, и рассматривал пленника сквозь маску. – Но ты уже умираешь. Правда, пока не ощущаешь этого. Человеческое тело очень хрупкое, тело сновидения не менее уязвимо. Особенно когда теряешь над ним власть. Чувствуешь, как здесь холодно?…Сейчас твоя плоть охлаждается. Ощущаешь, как сжимаются мышцы вокруг шеи и на твоих плечах? Это первые признаки. Уже скоро мозг твой, остывая также, станет терять свои функции, отключаться – тогда наполнение твоей памяти начнет открываться мне. И я узнаю не только твое имя.

– Как ты сумел создать ловушку во времени? – спросил Герард, машинально отмечая симптомы, о которых с таким удовольствием говорил дэймос.

– Ты уже спрашивал. – Он подошел к оракулу и встал так, чтобы тот был вынужден смотреть на него, запрокидывая голову. – А я ответил.

– Фобетора не существует.

Один из прокаженных, выполняющий роль живой цепи, зашипел злобно, впиваясь ногтями в руку оракула. Для него повелитель дэймосов был реален. Награждал за верную службу, карал врагов и давал силы.

– В пространстве видений есть места, недоступные для мастеров сна, – задумчиво произнес танатос, – они открываются лишь нам, слугам Фобетора, знающим пароль для входа. Там мы живем в богатстве и довольстве, наслаждаясь властью и безграничной роскошью, окруженные покорными рабами.

Он помолчал, внимательно рассматривая Герарда. А тот понял, что перестает чувствовать ступни и пальцы на руках немеют.

– Теряешь силы, оракул. А-а, вот и дрожь. Тело пытается согреться. Но это невозможно…

Держать голову на весу становилось все тяжелее. Холод и равнодушие сковывали. Хотелось закрыть глаза. Мысли Герарда начали путаться, наслаиваясь одна на другую.

«Я попал в эту петлю после того, как прикоснулся к подсознанию Ивы, волна ее мира снов принесла сюда. Как может быть связана девушка-киборг с этим древним монстром? Не божество же дэймосов дотянулось до нее через века, чтобы создать здесь уголок пыток для оракулов?»