Эрина - [12]

- Мне тоже, отец, - честно ответил я.

В этот раз беседу нашу никто не прерывал, но она вышла очень короткой. Настроение у нас обоих испортилось. Мы выпили еще по одну бокалу коньяка, и тут подоспело время ужина. Также вместе мы спустились к столу.

Мама, поцеловавшая нас обоих, конечно же, заметила запах спиртного, но ничего говорить не стала. Только глянула осуждающе.

За ужином беседа тоже не клеилась. Мы начинали говорить что-то, но отвечать каждый раз оказывалось вроде как и нечего. И только раз маме удалось по-настоящему привлечь мое внимание.

- Кстати, сынок, - сказала она, - а ты помнишь девушек, что гостили у нас вместе с Ингой? - Мое сердце при этих словах как будто сбой дало. Я ведь старался не думать о Елене, но мысли каждый раз возвращались к ней словно сами собой. Вот и теперь, я почти не сомневался, что речь пойдет именно о ней. Так и оказалось. - Ты еще гулял с Еленой Шварц, и она простудилась. У нее оказалось очень слабое здоровье. Почти сразу по возвращении в институт она слегла и проболела ужасно долго. Инга написала, что ее отправили домой, и пока Елена не возвращалась в институт. Бедная девушка.

Так вот каким образом решили проблему отсутствия Елены на протяжении столь долгого времени. Что же, надеюсь, история фенриха Шварца останется неизвестной.

На следующее утро встал я беспардонно поздно. Хотя проснулся по привычке чуть не с рассветом. Просто долго валялся в кровати, глядя в потолок и чувствуя свою полную ненужность. Я привык за время, проведенное на передовой подскакивать тут же, едва открыв глаза, да и на родной планете дел было обычно столь, что разлеживаться бывало просто некогда. А вот теперь не надо было никуда спешить, не надо было ничего делать. Вот я и валялся, закинув ногу на ногу, и едва не опоздал к завтраку. Только из уважение к маме и заведенным в нашем доме порядкам.

После завтрака я отправился бесцельно бродить по родному городу. Наверное, лучше бы мне остаться дома.

Первым делом мне встретился майор, по одному виду которого можно было сразу понять, что он - штабной и ближе десятка световых лет к прифронтовым планетам не бывал. Такие у меня, как и у всякого офицера, побывавшего на войне, вызывали стойкую неприязнь. Но конечно все бы обошлось, мы б отдали другу честь, я - глянул на него свысока, и разошлись бы, как говориться, краями. Вот только штабной майор издевался над солдатом моего полка, да еще и из моей 2-й роты. И этого допустить я не мог. Я, конечно, не помнил имени солдата, но это не имело никакого значения.

Майор заставлял драгуна шагать туда-сюда, отрабатывая отдачу чести и четкость постановки ноги. Муштре и шагистике в драгунских полках всегда придавали меньше значения, чем в строевых, что было предметом неизменной зависти со стороны строевиков. И из-за этого офицеры, особенно такие вот тыловые крысы, вроде этого лощеного майора, часто избирали драгун мишенью для подобного рода издевательств. Скорее всего, боец провинился лишь тем, что недостаточно четко отдал честь офицеру. Я должен был немедленно прекратить это издевательство.

- Майор, - этак покровительственно махнул я штабному офицеру рукой, - что это вы тут за балаган устроили?

- Учу драгуна, - ответил тот, отдавая честь, - отрабатывать приемы шагистики.

- С какой стати? - тем же пренебрежительным тоном поинтересовался я.

- Он не проявил достаточного уважения к моему офицерскому чину, - он сделал замысловатый жест стеком, до того зажатым под мышкой. - Я не дам разводить тут расслабленные фронтовые порядки.

Вот тут я уже не сдержался. Я не стал ничего говорить этому лощеному штабному майору, а просто врезал по его холеной физиономии. Да так, что монокль у него вылетел, а сам майор сделал какое-то странное па заплетающимися ногами и повалился на спину. Монокль упал рядом с ним, разлетевшись в мелкую стеклянную пыль. И это меня почему-то обрадовало сильнее всего. Я шагнул к солдату, как бы невзначай сильно наступив каблуком на выроненный майором стек, так что тот переломился пополам.

- Вы свободны, - сказался я ему, а затем, сделав заговорщицкую мину, добавил: - И не ходи по городу в форме.

Драгун усмехнулся и почти идеальным строевым шагом отправился дальше по улице.

Майор же, опомнившись, поднялся на ноги, чтобы тут же закатить невероятный скандал.

- Вы мне ответите за это самоуправство?! - вопил он, да так что лицо покраснело, а потом и почернело, словно свекла.

От этого зрелища мне стало смешно, и я едва удержался, чтобы не расхохотался. Сохранить невозмутимо-пренебрежительное выражение на лицо стоило мне известных усилий.

- В чем оно заключалось? - поинтересовался я. - Я посчитал наказание, наложенное вами на драгуна моего полка, слишком тяжким для проступка, о котором упомянули вы, майор. И отпустил его. Я старше вас по званию, майор, драгун - солдат моего полка, следовательно, я имел полное право отпустить его.

- Вы издеваетесь, полковник?! - еще громче закричал майор, и у меня возникли серьезные опасения за его здоровье, ведь лицо его стало натурально черным. - Вы ударили меня! Прилюдно! Я в трибунал на вас подам!

- Обращайтесь, - кивнул я. - На прениях я покажу, что мы с вами обменялись несколькими словами и повздорили из-за того, что я - фронтовик, а вы ни разу на передовой не бывали. И вы накинулись на меня с кулаками. Я был вынужден ответить. Свидетелей нет. Окажется ваше слово - против моего. Как думаете, майор, кому поверит трибунал? А если процесс и закончится в вашу пользу, то, сами понимаете, серьезного взыскания на меня не наложат. И уж дальше фронта не пошлют.