Эрика - [2]

Шрифт
Интервал

— Честное слово, буду молчать.

— Дед Илья давал бал в честь возвращения из Союза своего брата, твоего мужа. Мы тогда уже в Германии жили. А потом гостили в Париже, в вашем поместье. Я маленькая была. Папа тогда ревновал маму и ушел в свою комнату злиться. Только я первая туда побежала, чтобы напугать его. Я спряталась за портьеру. Папа сел в кресло, налил себе вина и задумался. Я уже хотела к нему подкрасться, как дверь открылась и вошел дед Эдуард. Папа спросил: «С кем снова танцует Эрика?». Дед Эдуард засмеялся и ответил: «А вы, Николай, не сердитесь, а сделайте так, как мой господин, князь Александр». Это, бабушка, он про твоего мужа говорил. Я хотела выйти из–за портьеры, но мне было любопытно, и я осталась. Да и поздно было выходить.

Александр услышал, как мачеха спросила:

— Значит, подслушивала?

— Так получилось. Я очень хорошо запомнила тот вечер и передаю тебе точь–в–точь, что говорил дед Эдуард. Тогда на балу ты была такая красивая! Ты и твой муж всех интересовали. О вас все перешептывались. Там был молодой барон, он работал каскадером в киностудии, он еще танцевал с тобой и что–то шептал тебе на ухо. Ты посмотрела на него сердито и ушла. А твой муж, дед Александр, увидел это и еще заметил, что потом этот каскадер смотрел на тебя нехорошо. И дед Александр отдал распоряжение, чтобы твою спальню устроили в другом месте усадьбы. Ну, вспомни, бабушка, она была сначала в другом крыле.

— И что же дальше? — Услышал Александр настороженный голос мачехи.

— А дальше твой муж попросил деда Эдуарда передать этому барону записку, якобы от тебя, в ней говорилось, что ты ждешь его в своей спальне и в 3 часа ночи сбросишь ему веревочную лестницу. Пока ты спала в другом крыле поместья, они сидели в твоей комнате и ждали его. Дед Эдуард сбросил ему веревочную лестницу. А когда этот каскадер залез в окно, твой муж бросил ему дуэльную шпагу, а деду Эдуарду велел выйти, чтобы он подобрал там кости этого барона.

— Малышка, я и слушать дальше не хочу — услышал Александр возмущенный голос мачехи. — Так всегда бывает, когда ребенок слышит разговор урывками, а потом фантазирует. Мало ли про кого рассказывал дед Эдуард. Может, ты вычитала это в романе? Лет уже много прошло!

— Почему ты мне не веришь? — послышался обиженный голосок Адели. — И Александр живо представил себе, как она надула пухлые губки.

— Хорошо. Рассказывай свою сказку до конца, — примирительно сказала мачеха.

Тогда барон ехидно ответил твоему мужу: «Я не дерусь на дуэли с детьми, женщинами и стариками. Но отдаю должное вашей хитрости. Ловко вы меня заманили в ловушку. Что же, прошу прощения, я действительно увлекся вашей супругой. В ней столько шарма, что я не мог устоять. Но и вы, князь, должны были это предвидеть, когда женились на молодой красавице.

— Так в точности ты и запомнила? — удивилась мачеха.

— Ну, может, он и не так сказал, но про шарм и про то, что ты была молодой и красивой, точно говорил. И еще дед Эдуард заметил, что этот барон ухитрился еще раз оскорбить достоинство твоего мужа. Барон хотел выйти, но твой муж тихо произнес: «К барьеру, барон!» Когда я слушала, как дед Эдуард рассказывал это папе, я еще подумала: «Неужели мужчина может до самой старости оставаться таким сильным и мужественным?».

— Дальше, что дальше–то было? — Услышал Александр уже грустный голос мачехи. При этом он понял, что она расстроилась, потому что хорошо знала своего мужа и в дуэль поверила. Ее интересовала судьба молодого барона, остался ли он в живых?

— Бабушка, — утешала ее внучка, — ничего с ним не сделалось. Он же работал в киностудии каскадером, хорошо владел шпагой, а твой муж это знал. Но барону не верилось, что у него так быстро выбьют оружие из рук. Твой муж не стал его убивать, только выбросил в окно с третьего этажа. Падать — к этому каскадер привык, он только поломал ногу, руку и немного голову разбил. Его в вашу клинику увезли. Родителям сказали, что лошадь понесла и сбросила его. Бабушка, вспомни, ты его и лечила тогда. А дед Эдуард попросил папу не рассказывать никому про эту дуэль. Они не знали, что я все слышу. Но я никому, даже маме, про это не рассказывала, только тебе сейчас. Но если папа узнает, он рассердится на меня. Хотя все это было действительно семь лет назад. Смотри, ты обещала молчать.

Александр тоже впервые услышал эту историю и, усмехнувшись, подумал про отца: «Небось был рад–радешенек драться на дуэли с равным по происхождению. В Союзе–то ему все люди низкого происхождения попадались. А подлецов он просто уничтожал. А мачеха? Припомнит она отцу эту дуэль или будет молчать и мучиться, обвиняя себя за этот случай? Скорее промолчит. Интересно, любил отец мою мать так же сильно?» — ревниво подумал Александр. Впрочем, отец и ее честь защитил бы таким же или другим способом.

— Бабушка, я тебе завидую, — снова прервал его размышления голосок Адели. — Наверное, твой муж — рыцарь! Ты говоришь — подслушивать плохо. Согласна. Но тогда бы я никогда не узнала про эту историю.

«И я бы не узнал об этом, если бы не подслушал», — улыбнулся Александр. В это время Адель заговорила о нем, и он насторожился.


Еще от автора Марта Албертовна Шрейн
Золотой медальон

Необычайный сюжет романа захватывает читателя, как своей художественной оригинальностью, так и неординарностью сюжета…..


Дора в почёте

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Рекомендуем почитать
Заслон

«Заслон» — это роман о борьбе трудящихся Амурской области за установление Советской власти на Дальнем Востоке, о борьбе с интервентами и белогвардейцами. Перед читателем пройдут сочно написанные картины жизни офицерства и генералов, вышвырнутых революцией за кордон, и полная подвигов героическая жизнь первых комсомольцев области, отдавших жизнь за Советы.


За Кубанью

Жестокой и кровавой была борьба за Советскую власть, за новую жизнь в Адыгее. Враги революции пытались в своих целях использовать национальные, родовые, бытовые и религиозные особенности адыгейского народа, но им это не удалось. Борьба, которую Нух, Ильяс, Умар и другие адыгейцы ведут за лучшую долю для своего народа, завершается победой благодаря честной и бескорыстной помощи русских. В книге ярко показана дружба бывшего комиссара Максима Перегудова и рядового буденновца адыгейца Ильяса Теучежа.


В индейских прериях и тылах мятежников

Автобиографические записки Джеймса Пайка (1834–1837) — одни из самых интересных и читаемых из всего мемуарного наследия участников и очевидцев гражданской войны 1861–1865 гг. в США. Благодаря автору мемуаров — техасскому рейнджеру, разведчику и солдату, которому самые выдающиеся генералы Севера доверяли и секретные миссии, мы имеем прекрасную возможность лучше понять и природу этой войны, а самое главное — характер живших тогда людей.


Плащ еретика

Небольшой рассказ - предание о Джордано Бруно. .


Поход группы Дятлова. Первое документальное исследование причин гибели туристов

В 1959 году группа туристов отправилась из Свердловска в поход по горам Северного Урала. Их маршрут труден и не изведан. Решив заночевать на горе 1079, туристы попадают в условия, которые прекращают их последний поход. Поиски долгие и трудные. Находки в горах озадачат всех. Гору не случайно здесь прозвали «Гора Мертвецов». Очень много загадок. Но так ли всё необъяснимо? Автор создаёт документальную реконструкцию гибели туристов, предлагая читателю самому стать участником поисков.


В тисках Бастилии

Мемуары де Латюда — незаменимый источник любопытнейших сведений о тюремном быте XVIII столетия. Если, повествуя о своей молодости, де Латюд кое-что утаивал, а кое-что приукрашивал, стараясь выставить себя перед читателями в возможно более выгодном свете, то в рассказе о своих переживаниях в тюрьме он безусловно правдив и искренен, и факты, на которые он указывает, подтверждаются многочисленными документальными данными. В том грозном обвинительном акте, который беспристрастная история составила против французской монархии, запискам де Латюда принадлежит, по праву, далеко не последнее место.