Эрика - [19]

— Многое. Например: «Не насладится муж, когда жене не любо наслаждение».

— Ой! Какой он был развратный! — воскликнула Санька и прижалась к Александру. — Читай дальше.

— А вот древнеримские: Вергилий, Овидий, Сенека, Цицерон. Цицерон сказал: «Нет ничего радостнее победы».

Санька ухмыльнулась:

— Это все и без него знают.

— Знать–то знают. Но он сказал это раньше всех. А вот далее Иоанн Златоуст, епископ Константинополя. Византийский церковный деятель. Он сказал: «Как душа без плоти не зовется человеком, так и плоть без души…».

— А почему все говорят, что Бога нет? — спросила Санька. — Мамка верующая, а папка нет. Мне прямо страшно делается.

— Бог только в человеке, а в животных его нет, — пояснил Александр. — Кто от Бога отказывается, тот почти не человек. Но ты молчи, а то тебя тоже арестуют… Далее Руссо, Дидро, Толстой. Для тебя и Володьки в списке сказки Пушкина. Для меня — его стихи и поэмы. Бальзак, Гете, Байрон. Список авторов большой, но это только крупица культуры человечества. Мне долго еще быть в лагере. Вот еще книги по искусству… Чего ты молчишь, Саня?

— Ты будешь все время работать и читать все эти книги, а меня забудешь?

— А ночью электричества нет, — обнял ее Александр. — Ночью я буду тебя учить любить меня. Скоро зима и ночи длинные.

Санька под ласками Александра уже растаяла и, вяло сопротивляясь, говорила:

— Ты и так сильно умный. Зачем тебе еще учиться?

— Человек никогда не бывает слишком умным. От великого множества знаний хотя бы кусочек урвать. А знать хочется много… Как и любить, много и долго — шептал он ей на ушко.

— Хоть бы тебя никогда не освободили, — сказала Санька ему в ответ. — Навечно мой будешь тогда… — Она, отодвинув гитару, примостилась к Александру на колени.

— Дверь–то закрыла? — спросил он.

— Конечно, закрыла. Обеденный перерыв. Отец видел, что я к тебе пошла. Никто не придет, не беспокойся.

— Какое сильное мускулистое тело у тебя. Это от твоей зарядки? — говорила Санька, расстегивая пуговицы на его лагерной полосатой рубашке и гладя его грудь.

— От тренировок с тобой, сладкая моя — сказал он, расстегивая ее кофточку.

— Если нас разлучат, я умру. Рай — это быть с тобой, — жарко шептала Санька. И кровь у него закипала.

Александр напросился на разговор к начальнику. Сказал, что может дать важные сведения. А когда его привели, он впервые назвал его не «гражданином начальником», а по имени и отчеству:

— Егор Семенович, я пришел по делу, — начал он.

— Ну, какое у тебя дело? — недовольно спросил тот.

— Мне же долго теперь сидеть, так?

— Так. Сам виноват.

— Ну, а чего зря сидеть? Я люблю делом заниматься.

— Дела будет сколько угодно.

— Я не о том. Лошади нужны. У вас сынишка растет. А я могу его научить ездить верхом, борьбе, боксу научу.

— Боксу? Это что еще такое?

— Драться на кулаках. И другому — ножи кидать. Сделаю из него хорошего воина. Нужно, чтобы заключенные построили помещение повыше. Там должны быть крюки, веревки, чучела с опилками.

— Зачем чучела?

— Бить их вместо врага. Стрелять же вы мне не дадите. Я и Володьку, и Саньку обучу. Учиться поступит.

— Да уже обучил. Из–за тебя меня могли к стенке поставить. Еле выкрутился. Но сейчас дело говоришь. Можно деревянный дом пристроить к твоей мастерской. Занимайся, но не надейся убежать. Диктуй, что тебе надо, я запишу, а то забуду.

— Да, Егор Семенович, мне бы кузнечному делу еще обучиться.

— Это еще зачем?

— Подковы для лошадей ковать.

— Для этого у нас есть кузнец.

— Но я хочу сабли, шашки ковать, потом обтачивать их.

— Зачем? Уже огнестрельного оружия достаточно.

— Так я не простое оружие ковать буду, а подарочное, какое у моего отца было.

— И ты будешь вооружен? — ехидно сказал начальник.

— Да я и без оружия вооружен хорошо. И ножи мне по работе положены. Напрасно не доверяете, может я вам хочу подарок сделать, — сказал Александр.

— Мне? — удивился начальник и снова проворчал: — Уже был один подарок, больше не надо. А вообще — делай что хочешь. У меня от тебя голова болит. Кабы не дочь, я отправил бы тебя в другой лагерь.

Писал начальник плохо и долго, наконец, дописав, крикнул караульным:

— Уведите заключенного.

Очень скоро начали строить под руководством Александра нужное помещение. А он скучал по лошадям. И мечтал о том дне, когда начальник, наконец, исполнит свое обещание, и он начнет ездить верхом. Жизнь его в неволе постепенно налаживалась. А летом Александр приобщился к кузнечному делу и выковал свой первый меч.

Год 1937

Начальник лагеря Шамыгин Егор Семенович сидел в своем кабинете и думал о себе, своей семье, о жизни вообще при советской власти. Сейчас он Егор Семенович. А кем был до революции? Егоркой, малограмотным сапожником, который только и мог набойки на сапоги набить да латку наложить на калоши. Дети вон грамотные. А Володька аж семь классов закончил. В люди вышел. Отслужил свое и писарем в лагере работает. Машинку печатную осваивает теперь. А Саньке вообще повезло. Через шесть месяцев муж ее из лагеря освободится. Ну пусть официально еще не муж. Сразу оформят брак. И ничего, что князь. Никто и не узнает. И будет Санька носить фамилию Гедеминова. Оно, конечно, того, не звучная, не русская фамилия. Но зато какой он мастер, этот князь Александр Гедеминов.