Ереван. Мифология современного города - [28]

– А сейчас восприятие Москвы какое? Москвы, Петербурга, России?

– Ну Петербург здесь особенно не фигурирует. Москва – это центр. Но это понимается для кого как. Для одних, Москва – это место, где можно сделать хорошие деньги. А для других – это место, где можно попасть в хорошие театры или музеи.

– Воспринимается, как место, где можно приобщиться к высокой культуре. Вот здесь провинциализм, а там уже центр.

– Я очень много раз сталкивалась с тем, что говорят, я боюсь теперь ехать в Москву. Я очень любил Москву, но теперь я боюсь столкнуться с враждебностью. Я боюсь увидеть, то, что стало.

– Наш сосед говорил: я боюсь, я боюсь. Он аспирантуру там кончал и работал там. Сурик. 10 лет он не был в Москве после этих событий и вот наконец в этом году он поехал в Москву, после такого расставания. А когда вернулся, сказал: я ненавижу этот город. Он, который обожал, целыми днями только о Москве и говорил, для него это был единственный, я не знаю, символ и критерий, он совершенно изменился.

– Есть ностальгия по старой Москве.

– Я как-то обратила внимание, что в Ереване часто можно услышать песню “Дорогая моя столица, золотая моя Москва”.

– Правильно. Очень многие пели эту песню.

– Ее пели от депрессии, от одиночества.

– Наша соседка каждое утро раз по десять от тоски пела эту песню.

– От одиночества такую песню! Другую хоть бы!

– Многие как символ ненавистной новой Москвы воспринимают памятник Петру. Петр, который, всю жизнь ненавидел Москву, и вот его памятник…

– Он страшный, он огромный, весь этот Петр, он такой железный.

– А вот интересно: Ереван, Москва, все эти советские города стали меняться вместе. Вот когда говорят: Ереван потерял свое лицо?

– Я сравнивала лица городов начала девяностых годов. Я в эти годы активно ездила и в Петербург, и в Москву, и в Тбилиси, и, разумеется, Ереван. Удивительная параллель. Все наши города вдруг стали базарами, просто открытыми базарами, и внутренне, и внешне; и люди стали одновременно и покинутыми и одинокими.

К семидесятым годам самобытная культура Еревана достигла своего пика. В самом начале девяностых она рухнула. Ереван, казалось, превратился в город почти не помнивший самого себя, свои истоки, свои ценности, свои мечты, свое предназначение. На горол, как густой туман опустилось темное облако апатии и безысходности. Потом он вроде бы преободрился, расцвел яркой рекламой, разноцветной подсветкой многочисленных уличных кафе. Он, проживший четыре года без электричества, теперь купался в нем, словно бы стремясь наверстать упущенное. Но прежним Ереваном он не становился. Словно бы память после долгих годов прострации не вполне вернулась к нему. Он, казалось, перестал быть живой легендой, городом-мифом. И даже политическое первенство, казалось уступил молодому и напористому Степанакерту. Так казалось. Нынешние студенты, чьи голоса, Вы, читатель: только что слышали, практически не помнят прежнего Еревана. Тогда, когда все рухнуло, они были еще детьми. И выросли они в период безвременья. Я (С. Лурье) никогда не забуду рассказ одного учителя. В ответ на замечание: ты теряешь время, ученик ответил: а сейчас нет времени. Но эти мои студенты, которые ничего не должны помнить, не могли помнить, каким-то чудом помнили все. Они говорили другими словами, чем старые ереванцы, использовали другие образы, но в них был не просто ереванский дух, в них самих жила легенда о Ереване, жил Ереван как легенда. Что-то самое важное они впитали в свою плоть и кровь. Для меня этот разговор был неожиданностью. Я совершенно иначе представляла себе современную армянскую молодежь, более вестернизированной, что ли. Ничуть не бывало, а потому миф о Ереване еще не окончен. Новое поколение – его полноценные носители. Эти юные жители города-мифа.

– -------------------------------------------------------------------------------

[1] Атамян С. Армянская община. Историческое развитие социального и идеологического конфликта. М.: изд-во политич. литературы, 1955, с. 4.

[2] Атамян С., с. 5.

[3] Атамян С., с. 72.

[4] Тер-Минасян А. Безальтернативной демократии не бывает. // Зеркало мировой прессы. – Ереван. – 1991. – N 9, с. 3.

[5] Зейтунцян П. Пьесы. Ер.: Советакан грох, 1981, с. 130.

[6] Атамян С., с. 138.

[7] Авякян Р. Молодость древнего города. Ер.: Айастан, 1968, с. 54 – 55.

[8] Карапетян Э. Т. Этнические особенности семьи.// Этно-социология Еревана. Ер.: изд-во АН Арм. ССР, 1986, с. 126.

[9] Народное хозяйство в СССР. Статистический ежегодник. М.: Финансы и статистика, 1990, с. 37.

[10] Сборник статистических материалов. 1989. М.: Финансы и статистика, 1990, с. 70.

[11] Сборник статистических материалов. 1989. М.: Финансы и статистика, 1990, с. 5.

[12] Карапетян Э. Т. Этнические особенности семьи, с. 80 – 81.

[13] Сборник статистических материалов. 1989, с. 5.

[14] Тер-Саркисянц А. Е. Современная семья у армян. М.: Наука, 1972, с. 89.

[15] “Поплавок” – еще несколько лет назад самое популярное открытое кафе Еревана, в прошлом году перестроен. Остался символом ностальгии по “старому” Еревану.

[16] “Наш двор” (арм.)

[17] Жители одного из районов на берегу Севана – предмет постоянного вышучивания ереванцами