Еретик - [7]
— Я тебе точно говорю, Кифа, — напряженно произнес епископ, — если Господь этого Симона не остановит, он еще и «Экстезис» нам навяжет.
Кифа досадливо крякнул. Обиднее всего было то, что он превосходил этого варвара силой духа во много раз. Да, Симон знал кое-какие «секреты ремесла» и вполне мог, сунув лавочнику одну монету, убедить его, что тот получил две. А для того, чтобы разрушить навязанное подчинение, большого ума и не требовалось, — всего-то хлопнуть в ладоши и перевести внимание на себя. И все-таки Кифа проигрывал — на каждом диспуте.
— А если «Экстезис» будет принят, ни Генуе, ни Венеции не устоять, — все ныл и ныл епископ, — Ираклий всех под себя подомнет.
Кифа задумчиво кивнул. Хуже того, если купцы поймут, что рекомендованные ими делегаты не сумели повернуть Собор в правильную сторону, кое-кого из них тут же постигнет кара Господня — вплоть до собственных выблеванных кишок. Аптекари в Генуе были хорошие.
— Ты прав, Северин, — вздохнул он, — Господь этого еретика обязательно покарает… я так думаю, в ближайшие сутки.
Симон вышел из храма вслед за Ираклием, однако пришлось ждать: к императору тут же подошли выразить преданность четверо крепких, как на подбор, иноземных братьев-купцов, только что купивших огромное поместье — совсем недалеко от столицы.
— Хвалю, — кивнул император, — рад, что вы верите в Кархедон.
Стоящего в свите эконома экзарха перекосило, и он — от греха подальше — тут же отвернулся. В последние двадцать восемь лет небеса не баловали Ифрикайю[14] дождями, реки зарастали, берега озер начали покрываться горькой солью, урожаи зерна сократились, и только маслина удавалась, как и прежде, — на славу.
— Главное, чтобы крестьяне вас приняли, как истинных господ, — лукаво улыбнулся Ираклий. — Надеюсь, вам уже рассказали о местных… традициях? Здесь надо быть поосторожнее…
— Управимся, — дружно закивали братья, — и не таким уздечку надевали…
Ираклий рассмеялся, пожелал купцам удачи, запрыгнул в колесницу и… впервые за много лет не встал за вожжи сам, пригласил гвардейца.
— Садись, амхарец, — хлопнул он по дощатому, обтянутому узорчатой кожей сиденью, — у нас долгий разговор будет.
Симон кивнул, забрался в колесницу и, зная, что речь пойдет о варварах, быстро перебрал в памяти все местные племена. Он мог рассказать все и обо всех. Однако Ираклий огорошил.
— Расскажи мне об Абу Касиме. Говорят, что ты его видел, — еще при жизни…
Симон растерянно хмыкнул и, собираясь с мыслями, глянул назад. Светло-розовая в свете заходящего солнца личная конница императора уже тронулась, обошла колесницу с обеих сторон, однако держалась на расстоянии — дабы не пылить Ираклию в лицо.
— А что тебе до Мухаммада? — назвал он Абу Касима его наиболее известным именем.
Император сосредоточился.
— Это правда, что он — пророк?
Симон криво улыбнулся и покачал головой.
— Хороший вопрос.
— Так отвечай.
Симон уставился в огненную полосу закатного горизонта и замер. Мухаммад ему понравился сразу, и это было плохо. Очень плохо.
— Да, он пророк, — нехотя выдавил Симон.
— А что так невесело?! — хохотнул Ираклий. — Тебе-то что огорчаться?
— Я не люблю пророков, — мотнул головой Симон и тут же понял, что придется объяснять, почему, — ты же знаешь, я — гностик…
— Ты хитрая лиса, — хмыкнул Ираклий, — я даже думаю, никто не знает, кто ты на самом деле.
Симон промолчал. Это было так.
Почти так.
«Да, можно сказать, практически никто…»
— Но меня интересуешь не ты, — оборвал его размышления Ираклий, — мне важен Абу Касим, и я хочу знать, почему ты считаешь его пророком.
Симон, чтобы заходящее солнце не било в глаза, прищурился.
— Он летал в Небесный Иерусалим. Ну, и… сердце ему архангелы открыли.
— Этого мало, — непреклонно мотнул головой Ираклий, — ты, я уверен, тоже в Иерусалим[15] не раз и не два летал, но ведь ты не пророк.
— Нет, — признал Симон.
Ираклий приложил руку ко лбу козырьком, и они оба уставились на тонущее за краем земли солнце. И лишь когда уходящее солнце выпустило свой последний нежно-зеленый луч, Симон сказал главное.
— Пророк это, прежде всего, посланник Бога. А Мухаммад, безусловно, Его посланник.
Наступила тишина, прерываемая лишь цоканьем копыт и бренчанием сбруи.
— Тогда может повернуться по-всякому, — тоскливо проронил Ираклий.
Симон медленно повернулся к императору. Таким он его еще не видел.
— Что стряслось, Ираклий?
Император на мгновение ушел в себя — так, словно решал, быть ли ему искренним до конца, и было видно: что-то решил.
— Нас ждет война с курейшитами[16], — сосредоточенно произнес он, — большая война…
Симон удивленно поднял брови. Он знал курейшитов: богаты, сильны… но чтобы воевать с Византией, не хватило бы всех денег и всех армий Ойкумены! А главное, курейшиты, как большинство приморских аравитян, жили торговлей. Для них такая война стала бы самоубийством!
— Никто не рискнет напасть на Византию, — замотал он головой. — Тем более аравитяне.
Император горестно усмехнулся.
— Они уже пересекли Пролив[17]. И уже вошли в Эфиопию.
— Вон, вон! Еще один пошел! — закричали воины, тыкая пальцами в исчезающую на линии горизонта фигуру всадника, и Амр ибн аль-Ас приподнялся в стременах и проводил чужого посыльного долгим внимательным взглядом.
Сотни женщин мечтают исполнить каждое его желание, а сотни мужчин, не раздумывая, пожертвуют жизнью, чтобы он остался с ними.Такова видимая часть полученного вчерашним аспирантом биофака Александром Никитиным странного наследства.Есть и невидимая: вся администрация маленького северного города — от милиции до мэра — спит и видит его за решеткой, а местная золотопромышленная мафия — в гробу.Но главное, никто, кроме самого Александра, даже не пытается разобраться в причинах массового психоза, охватившего городок...
Это даже не сенсация. Это новое мировоззрение и новое мироощущение. Оказывается, мы, люди, намного моложе, чем представляли себе раньше. И всю историю человечества можно окинуть одним взглядом…Поистине шокирующая книга Андрея Степаненко с удивительной легкостью и доказательным изяществом обрушивает, казалось бы, незыблемые исторические аксиомы. Вы всегда думали, что человечество возникло 100 тысяч лет назад? Заблуждение! Гомо сапиенс хозяйничает на земле всего-то 5 тысяч лет! Думаете, что распад общего для всей планеты языка завершился 15 000 лет назад? Нет, это произошло в 1250 году нашей эры – по историческим меркам, совсем недавно, «только что»! Эти и другие выводы полностью переворачивают наш взгляд на всемирную историю.
Это захватывающее и всеобъемлющее повествование о бурных отношениях между лидерами держав, решавших судьбу мира во время Второй мировой войны: Рузвельтом, Черчиллем и Сталиным. Перед лицом войны они боролись против общего врага – и против друг друга. Цель была достигнута: они привели союз к победе, но какие секреты остались за закрытыми дверями? Захватывающий авторский стиль повествования, неожиданно живые характеры за монументальными личностями, малоизвестные исторические детали – Келли предлагает свежий взгляд на цепочку принятия решений, которые изменили исход войны.
Любимое обвинение антикоммунистов — расстрелянная большевиками царская семья. Наша вольная интерпретация тех и некоторых других событий. Почему это произошло? Могло ли всё быть по-другому? Могли ли кого-то из Романовых спасти от расстрела? Кто и почему мог бы это сделать? И какова была бы их дальнейшая судьба? Примечание от авторов: Работа — чистое хулиганство, и мы отдаём себе в этом отчёт. Имеют место быть множественные допущения, притягивание за уши, переписывание реальных событий, но поскольку повествование так и так — альтернативная история, кашу маслом уже не испортить.
Интеллектуальное наследие диссидентов советского периода до сих пор должным образом не осмыслено и не оценено, хотя их опыт в текущей политической реальности более чем актуален. Предлагаемый энциклопедический проект впервые дает совокупное представление о том, насколько значимой была роль инакомыслящих в борьбе с тоталитарной системой, о масштабах и широте спектра политических практик и методов ненасильственного сопротивления в СССР и других странах социалистического лагеря. В это издание вошли биографии 160 активных участников независимой гражданской, политической, интеллектуальной и религиозной жизни в Восточной Европе 1950–1980‐х.
События 1922 года отразились на всем ХХ веке, и продолжают влиять на нас сто лет спустя. Империи пали. Официально был создан Советский Союз, а Италия Муссолини стала первым фашистским государством. Впервые полностью опубликованы «Бесплодная земля» Т. С. Элиота и «Улисс» Джеймса Джойса. В США сухой закон был на пике, а потрясенная чередой скандалов голливудская киноиндустрия продолжала расти. Появилось новое средство массовой информации – радио, а в Британии основали Би-би-си. В послевоенном обществе, уже измененном кровопролитной травмой и пандемией, нравы прошлого казались еще более устаревшими; «ревущие двадцатые» начали грохотать, возвестив начало «века джаза». В формате PDF A4 сохранен издательский макет.
Звукозапись, радио, телевидение и массовое распространение преобразили облик музыки куда радикальнее, чем отдельные композиторы и исполнители. Общественный запрос и культурные реалии времени ставили перед разными направлениями одни и те же проблемы, на которые они реагировали и отвечали по-разному, закаляя свою идентичность. В основу настоящей книги положен цикл лекций, прочитанных Артёмом Рондаревым в Высшей школе экономики в рамках курса о современной музыке, где он смог описать весь спектр основных жанров, течений и стилей XX века: от академического авангарда до джаза, рок-н-ролла, хип-хопа и электронной музыки.
Роман писателя и композитора «восточной ветви» эмиграции Н. Иваницкого «Земля Тиан» (1936) повествует о приключениях двух русских шанхайцев-авантюристов, отправившихся на поиски драгоценных залежей платины в далекую и труднодоступную провинцию Китая. Туда же, в «землю Тиан», направляется труппа русских кабаретных танцовщиц во главе со странным китайцем-импресарио и проходимцем-переводчиком… Обложка на этот раз предложена издательством.