Еретик. Книга первая - [46]

Губы светловолосого инквизитора сложились в тонкую линию, брови нахмурились. Вивьен примирительно качнул головой.

– Я знаю, что дело в Анселе, мой друг, – сказал он. – Я понимаю, что ты так настороженно относишься к ереси именно после того, как провели операцию в Кантелё. Но, прошу тебя, не будь уж слишком мнительным. Умей различать мой интерес к знаниям и чье-то абстрактное стремление к еретическому учению.

Ренар недовольно цокнул языком.

– Ладно, черт с тобой, – махнул рукой он.

Вивьен улыбнулся, поняв, что все наладилось, и они снова направились в сторону отделения.

***

Епископ Кантильен Лоран встретил своих подопечных оценивающим пристальным взглядом.

– Вот они. Явились. Слетаются, как мухи на мед, – усмехнулся он, и тонкие губы изогнулись в кривой улыбке. Вивьен и Ренар недоуменно переглянулись, и судья, одарив их коротким кивком вместо приветствия, продолжил: – Признайтесь, вы почувствовали, что у меня припасено что-то для вас, поэтому и явились ни свет ни заря.

Ренар оставался мрачно молчаливым после недавнего разговора с другом о еретической литературе. Вивьен понял, что эту беседу ему предстоит взять на себя, и не преминул начать:

– Не изволите ли пояснить, Ваше Преосвященство?

Вместо ответа судья Лоран указал на свой стол, на котором лежало два свертка, похожих на небольшие дорожные мешочки. Нечто бесформенное было перевязано отрезами грубой ткани и перетянуто бечевкой. Вивьен расплылся в улыбке, понимая, что имеет в виду Его Преосвященство.

– Угощения от аббата Лебо? – спросил он.

– Именно, сын мой, – хмыкнул судья Лоран. – Бернар, кажется, мнит меня вашим личным курьером, раз считает, что я должен каждый раз передавать это вам.

Усмешка его была беззлобной. Вивьен прекрасно знал, что если Лорана и раздражают эти периодические передачи монастырских пряников, то он вполне готов с этим мириться, ведь большую порцию Бернар Лебо, разумеется, отправляет Его Преосвященству, а Сент-Уэн славится своими сладостями, и даже епископ рад отведать этих угощений, несмотря на свой обычно строгий постный рацион, предписанный Святым Франциском.

Если что-то и могло по-настоящему удручать судью Лорана, так это наставническая забота, которую аббат по-прежнему проявлял к двум своим бывшим воспитанникам. После операции в Кантелё Бернар Лебо прибыл в Руан самолично, дабы присутствовать на допросе своих воспитанников и лично убедиться, что Ансель де Кутт не затуманил им головы своим мерзостным лжеучением.

– Мы благодарны за вашу доброту и за то, что проявляете снисхождение к небольшой блажи нашего прежнего наставника, Ваше Преосвященство, – елейно улыбнулся Вивьен.

На этот раз судья Лоран нахмурился.

– Лесть – есть приправленная терпким вкусом гордыни сладостная ложь, и она – не лучшее качество инквизитора, сын мой, пусть ты и владеешь этим полезным навыком в совершенстве, – наставническим тоном сказал он.

– Я и не думал лгать. Я говорил от чистого сердца.

Епископ поджал губы, словно подавив слова, которые уже не первый год вертелись у него на языке. Как инквизитор, Вивьен Колер прекрасно умел читать в людских душах то, что действительно волновало собеседников, поэтому он знал, что на самом деле затрагивает тревожные струны души Кантильена Лорана.

Как и Ренар, епископ часто мысленно возвращался к печальной истории в Кантелё. С той лишь разницей, что Ренар частенько вспоминал сам факт предательства Анселя; печаль же судьи Лорана была несколько другого характера. Он, похоже, не мог изгнать из головы мысль о том, что сам пригласил Анселя де Кутта обучать своих подопечных, и, если бы ересь поселилась в сердце хотя бы одного из них, вина за это легла бы на плечи епископа.

Вивьен не разделял угрызений совести Лорана: в Нормандии катарская ересь практически не встречалась, с ней толком не имели дела, она процветала в основном на юге Франции, очагом ее был Лангедок – Тулуза, Каркассон и Монсегюр в особенности.

Когда Ансель появился в Руане, он исправно ходил к мессе, был добродушным и казался крайне набожным. Имя, которым он представлялся, не вызывало подозрений, как, впрочем и его внешний вид. Единожды, как помнил Вивьен, судья Лоран спросил Анселя, отчего тот никогда не снимает черных одежд, и Ансель вежливым, но весьма строгим тоном, подразумевавшим, что без лишней надобности никому не стоит расспрашивать его о личной истории, сказал, что носит траур. Как выяснилось, он не лгал. Он вообще никогда не лгал – всего лишь недоговаривал.

– Ладно, держите, не стану вас томить, – вздохнул судья Лоран, встав и протянув Вивьену и Ренару два свертка монастырских сладостей. Даже через ткань от них исходил приятный орехово-медовый запах. Ренар с наслаждением втянул носом воздух, прислушиваясь к аромату. Вивьен же вдруг понял, что потревоженный с утра резким рывком правый бок слишком докучает ему, совершенно отбивая аппетит. Первым порывом было отказаться от угощения, однако он быстро передумал: знал, кому может прийтись по вкусу монастырская выпечка, поэтому решил припрятать дар аббата Лебо.

– Спасибо, Ваше Преосвященство, – благодарно кивнул Ренар.

– Мы хотели узнать, нет ли у вас помимо подарков из монастыря каких-либо поручений для нас, – смиренно кивнул Вивьен.