Еретик. Книга первая - [31]

– В чем дело? – улыбнулся Вивьен, сложив руки на груди. – Память короткая? Позволь мне освежить ее тебе. Ты сказал, что эта девушка в ночной тьме вышла в лес под лунный свет нагой, повстречала зайца, который тут же обернулся слугой дьявола и вступил с ней в греховную связь. Очень занимательная история, особенно учитывая то, что луна в ту ночь, когда ты якобы видел Элизу в лесу, не светила. Это первая ложь – и, увы, самая незначительная. Что же? Расскажешь, как в действительности было дело? Или послушаем ее?

Вивьен повернулся к Элизе. Она шагнула вперед и уничтожающим взглядом уставилась на проповедника.

– Ты пришел по тропе, которую указали тебе городские жители, – низким угрожающим голосом произнесла она. – Ты попытался склонить меня разделить с тобой ложе, потому что я, видите ли, понравилась тебе, когда ты заприметил меня в городе! А в случае несогласия ты угрожал сдать меня инквизиции. Я нацелила на тебя стрелу своего лука и выстрелила в стоящее рядом дерево, чтобы тебя предупредить, и ты помчался прочь. На следующий день меня арестовали в городе.

Пока Элиза говорила, голос ее чуть подрагивал от гнева, и рука невольно тянулась к намотанным на запястье четкам, но в последний момент она одергивала себя.

Гаетан молчал, глаза его растерянно бегали по допросной, и он понимал, что этот кошмар, вопреки его самым смелым надеждам, только начался.

Вивьен Колер внушительно посмотрел на него.

– Знаешь ли, Базиль, вот таких историй я и видел, и слышал великое множество. Но за все годы своей службы в инквизиции так и не наблюдал, чтобы заяц под несуществующей луной обращался слугой дьявола.

– Она… ведьма, – упрямо выдавил Гаетан дрожащим голосом.

Вивьен качнул головой.

– А между тем она прошла проверку освященной водой, поклонилась алтарю, осенила себя крестным знаменем, обратилась в молитве к Отцу, Сыну и Святому Духу, побывала в храме и теперь носит освященные четки, – ухмыльнулся он. – И, если верить, что зайцы и впрямь могут обращаться демонами Преисподней, следует верить и в то, что освященная вода должна была ожечь ведьму, слова молитвы – свернуть или покрыть бубонами ее язык, а в храме ее и вовсе должна была поразить молния гнева Господнего. Однако ничего из этого не произошло. Утверждая, что она ведьма, связавшаяся с нечистым, ты сомневаешься в истинности Воли Господней.

Гаетан задрожал. Несколько мгновений он молчал, а затем вдруг поднял на Вивьена преисполненный злобы взгляд.

– Да ты сам, надо думать, положил на нее глаз, инквизитор! – обличительно воскликнул он, заставив Элизу тихо ахнуть. – О, я прекрасно вижу это в твоих глазах! Если ей и проходить проверку, так проведи испытание водой! Посмотрим, насколько ты сам тогда останешься хладнокровен! Эта проверка уж наверняка покажет, ведьма она или нет!

Элиза отступила на шаг, на секунду испугавшись, что Вивьен и впрямь может связать ее и утопить, тем самым доказав, что она невиновна, пусть эта истина и не принесет никому пользы. И в следующий миг, когда в глазах инквизитора загорелся огонь злости, страх ее лишь взметнулся пламенем.

– Испытание водой, говоришь? – тихим, ничего не выражающим голосом переспросил Вивьен. – Отличная, знаешь ли, мысль.

Элиза едва подавила желание рвануться прочь из камеры, когда Вивьен резко подался в сторону и подтолкнул к стулу арестанта глубокое корыто, заполненное тухло пахнущей водой, чуть расплескавшейся по полу от резкого толчка.

Гаетан изумленно распахнул глаза, но не успел толком понять, что происходит, когда Вивьен отстегнул ремень, сковывающий его корпус, а после освободил и руки, однако ноги все еще оставались прикованными к стулу.

– Боже, нет! – сообразив, что сейчас будет, воскликнул Гаетан, потянувшись руками к ножным ремням, однако Вивьен опередил его. Со всей силы дернув проповедника наверх, он заставил его встать и тут же толкнул на пол. Привязанные к ножкам стула лодыжки напряглись и, похоже, натянутые сухожилия успели порваться на миг раньше, чем под весом грузного тела надорвались удерживавшие его ремни.

Допросную комнату всего на мгновение затопил крик боли, тут же заглохший, когда голова Базиля Гаетана приземлилась в корыто с затхлой водой. Вивьен ухватил одну из бьющихся над попытками встать рук проповедника и резко завел ее за спину до хруста сустава, второй рукой вдавив его голову в корыто.

Для Элизы время этой страшной процедуры растянулось на одну жуткую, но сладко-мстительную вечность. Она наблюдала за тем, как тело проповедника дергалось и извивалось в болезненных попытках вырваться. А затем оно сильно вздрогнуло несколько раз и замерло. Вивьен не отпустил его сразу, а подержал в корыте еще около минуты. Вид у него при этом был почти безумный, но движения – вплоть до дыхания – выглядели на удивление сосредоточенными.

Удостоверившись, что проповедник умер, он поднялся, небрежно отряхнул сутану, вытащил обмякшее тело из воды и с трудом перевернул его на живот. Без сомнения, жизни в нем уже не осталось.

Тяжело дыша, Вивьен повернулся к Элизе, не зная, что сейчас найдет в ее глазах. Он никогда прежде не давал своей злости зайти так далеко на допросах, поэтому не знал, не напугает ли Элизу такой поступок. Однако страха в ее глазах Вивьен не увидел. Элиза смотрела на него почти так же, как смотрела в день их первой встречи, когда поняла, что никто не собирается подвергать ее допросу.