Еретик. Книга 3 - [55]

– Как… – пролепетала она, – как мне выразить то, насколько я благодарна вам за то, что вы сделали? Если б я только могла… вы ведь спасли мне жизнь!

Вивьен склонил голову. По его телу пробежала волна дрожи от воспоминаний о том, как с той же благодарностью за спасение жизни на него смотрела Элиза. К собственному удивлению, Вивьен ощутил, как в нем смешиваются гнев и желание.

– Ты можешь меня отблагодарить, – настойчиво и многозначительно сказал он, потянувшись к завязкам платья Анны.

Она не стала сопротивляться, хотя поначалу намерение инквизитора немного смутило ее. Однако она не солгала, когда сказала, что готова как угодно выразить благодарность своему спасителю, и полностью покорилась его воле.

Пожалуй, впервые Вивьен едва сдерживал в себе желание быть с любовницей как можно грубее. За свою жизнь Вивьен бывал со многими женщинами, но эта – стала первой, на чьи ощущения ему было наплевать. Поддавшись почти животному желанию, он стремился удовлетворить лишь собственные потребности, хотя позволил себе это и не в полной мере – он не проявил той затаенной жестокости, которой хотел дать волю.

Когда от горящей на столе свечи остался лишь маленький огарок, Вивьен оделся, даже не оглянувшись на женщину, тяжело дышавшую на разворошенной постели. Сухо попрощавшись, он покинул дом Анны, постаравшись тут же забыть ее лицо, ее голос, ее тело и то почти мстительное удовольствие, которое он испытал с нею. Он не желал думать о том, кому именно пытался отомстить – ответ был слишком очевиден и слишком неприятен. Ускользая в темноту ночи, Вивьен пообещал себе, что повел себя подобным образом в первый и последний раз.

Но он не сдержал своего обещания.

Такие женщины, как Анна, стали в его жизни явлением почти регулярным. Теперь каждый раз, когда Вивьену удавалось доказать невиновность подозреваемой в колдовстве, после он приходил к ней, чтобы получить свою награду. Он стал надменно считать это платой за услугу, зная, что спасенная женщина не станет отказывать ему: в его власти было возобновить едва остановленную травлю, и, давя ненависть к самому себе, Вивьен упивался этим чувством.

Он не запоминал ни лиц, ни имен оправданных им женщин. Их образы исчезали из его памяти сразу, как он выходил за порог их дома. С каждой из них ему требовалось все больше душевных сил на то, чтобы не проявить животную грубость. Он не знал, почему, но ему казалось, что чем грубее и отвратительнее он станет вести себя с женщиной, обязанной ему жизнью, тем сильнее оскорбит память о той нежности, что испытывал к Элизе.

Когда поведение Вивьена стало печальной закономерностью, оно начало всерьез тревожить Ренара, и однажды, когда, вернувшись в Руан, они переоделись в простые одежды и отправились в трактир, между ними завязалась неприятная беседа.

– Я гляжу, ты только и ждешь очередного выездного задания, – издалека начал Ренар, искоса поглядывая на друга. – Надеешься наведаться в гости к очередной благодарной женщине?

Вивьен безразлично пожал плечами.

– Почему бы и нет, – бросил он, допивая вино. – Это приятная благодарность. Впрочем, тебе ли не знать!

Ренар нахмурился, понимая, что Вивьен намекает ему на тех еретичек, которые попадали в допросную комнату и с которыми он, бывало, успевал поразвлечься.

– Если ты не заметил, – качнул головой Ренар, – то я уже давно не практикую ничего подобного.

– Давно – это сколько? – хмыкнул Вивьен. – С приезда де Борда? Против стольких лет твоих непрестанных развлечений, мой друг, это не срок. Не смеши.

Ренар недовольно сложил руки на груди.

– Я благоразумно решил, что за нами могут теперь следить строже. К тебе, если ты не понял, это тоже относится.

– Я достаточно осторожен, – отмахнулся Вивьен. – И не тебе меня поучать: из нас двоих не я развлекался прямо в допросной комнате. Ты рисковал больше. Я же делаю это только вне города. Давай не будем портить вечер.

Подавальщица принесла еще вина, и Ренар дождался, пока она отойдет, чтобы продолжить разговор.

– Черт, Вив, я тебя слишком хорошо знаю, и это, – он сделал неопределенное движение головой, будто пытался обвести что-то невидимое рассеянным взглядом, помутневшим от вина, – не похоже на тебя.

Вивьен закатил глаза.

– Что именно? Мое поведение с этими женщинами? – Он криво улыбнулся, и в улыбке этой просквозила горечь. – Напротив: если проследить, с кем именно последние несколько лет я проводил ночи, то эти женщины очень даже укладываются в мои пристрастия.

Ренар склонил голову. Если б он не знал своего друга так хорошо, эта циничность и напускная холодность сумели бы провести его, но они дружили с детства, и Ренар понимал, что не безразличие и не цинизм заставляет Вивьена так едко и так резко высказываться об этих женщинах.

– Ни одна из них – не Элиза, Вив, – тихо произнес он. – Ты же это понимаешь, да?

Реакция не заставила себя ждать: изрядно захмелевший Вивьен ожег друга взглядом и резко стукнул кулаком по столу. Голос его непривычно взлетел почти до крика:

– Хватит, ясно тебе?! Хватит меня поучать! Это не твое дело!

Ренар оставался спокойным, ведь именно этого он от Вивьена и ждал.

– Если будешь так неосторожен, тебя ждут плачевные последствия. Люди могут пожаловаться на тебя Лорану, а его гнев тебе на себя лучше не навлекать.