Еретик. Книга 3 - [50]
В моменты мучительных размышлений она больше всего хотела сорваться с места и вернуться Руан – что бы там ни происходило. Но вновь и вновь ее останавливали воспоминания о разговоре с Вивьеном. Чем дольше он не приезжал за ней, тем чаще в ее душу закрадывались опасения, что его любовь исчезла, и теперь он будет смотреть на Элизу, лишь как на еретичку, подлежавшую немедленному аресту. Она старалась отгонять эти мысли, но они были назойливы и жестоки и не думали ее щадить.
Если бы не Паскаль, Элиза могла сойти с ума от одиночества, но ей повезло – он сумел стать ей добрым другом, благодаря которому жизнь хоть изредка не казалась такой серой.
На работе Элиза помогала делать настойки и смешивать снадобья и часто отлучалась за растениями за городскую черту. Аптекарь, видно, считал, что дает сельской девчонке грязную работу – рыскать по лесу, пачкая руки и одежду землей. Но для лесной язычницы эти прогулки были глотком живого воздуха. Она мчалась за стену, где могла пройтись по лесу и полю, вдыхала лесные запахи, прислушивалась к пению птиц и шуршанию мелких лесных зверей за кустами и водила руками по стволам деревьев, задерживаясь около них, будто они могли поделиться с нею силами.
Возвращаясь обратно в Кан, Элиза все чаще проходила мимо южных ворот и дороги на Руан. Каждый раз она вглядывалась вдаль, и, чем дальше, тем сложнее ей было отвести глаза и признать, что Вивьен не появится.
Один раз, возвращаясь из продолжительного похода в лес с полной корзиной трав на плече, Элиза осталась стоять напротив ворот чуть дольше обычного. Несмотря на вечернее время, люди сновали туда-сюда, и дорога кишела жизнью. Элиза стояла на границе между нею и городом, устремив невидящий взгляд в неопределенную точку пространства. Она смотрела на дорогу, и ей казалось, что эта дорога пуста.
Из оцепенения девушку вывел грубый окрик возницы, чьей повозке она мешала проехать. Дернувшись, Элиза спешно отскочила в сторону и быстрым шагом направилась на постоялый двор, чувствуя, как в горле встает ком.
Проскользнув в свою комнату, она аккуратно поставила корзину с травами, предназначенными для завтрашней работы, около кровати и закрыла дверь на задвижку. Подойдя к столу, она взяла уголек, которым помечала прожитые здесь дни, и сделала очередную черточку на лежащем на столе пергаменте.
Вновь замерев с угольком в руке, она окинула взглядом пергамент, испещренный перечеркивающими друг друга линиями. Этот причудливый рисунок показался Элизе смутно знакомым, и она прищурилась, вспоминая, где могла видеть что-то подобное. Через мгновение воспоминание вернулось всполохом факела, осветившего камеру в руанской темнице, которую она видела почти три года назад. Именно там, на каменных стенах Элиза заметила подобные отметки, выцарапанные узниками.
«Здесь – моя темница!» – горько подумала Элиза, отбросив уголек, словно тот был проклят или отравлен, и отступила от стола на несколько шагов. Ее охватило отчаяние – почти такое же, какое она испытывала в день бегства из Кантелё. Только теперь рядом не было ни Рени, чтобы утешить ее, ни Вивьена, чтобы спасти.
Не было никого.
Элиза обессилено упала на кровать и зажмурилась, позволив беззвучным слезам заструиться по щекам.
***
Окрестности Кана, Франция
Год 1361 от Рождества Христова
Вивьену пришлось ждать окончания задания еще полмесяца. Поимкой Анселя оно так и не увенчалось – некоторые наводки оказывались слишком давними, другие были неверными, третьи и вовсе ложными. Каким-то непостижимым образом Анселю удавалось обходить все капканы инквизиции, будто ему и впрямь помогал сам дьявол.
Ренар негодовал по этому поводу уже не первый год. Вивьен же присоединился к нему только сейчас: на этот раз безуспешные поиски раздражали его не меньше. После разговора с Ренаром он буквально чувствовал, как время утекает сквозь пальцы, и шансы поговорить с Элизой тают день ото дня. Он нетерпеливо ждал, что Лоран отзовет своих подопечных обратно в Руан, но епископ не спешил этого делать и присылал депешу за депешей.
Вивьен и Ренар методично опрашивали каждого, кто мог хоть что-то знать об Анселе. Одна из наводок привела их в Дарнеталь, и они изумились, узнав, что Ансель имел наглость скрываться так близко к Руану. Впрочем, Ренар изначально счел этот след сомнительным. Наводка привела их к местной распутнице по имени Люси. Разговора с инквизицией она явно опасалась, но Вивьену удалось убедить ее, что ей ничто не угрожает. После этого женщина поведала о человеке по имени Ансель, с которым она встречалась в Дарнетале. Остальные предварительно опрошенные свидетели называли его Даниэлем из Клюни, но Люси настаивала на том, что имя Ансель он назвал лишь ей одной, когда они уединились в его комнате.
Рассказ этой женщины потряс молодых инквизиторов. Ренар и вовсе решил, что она наплела чего-то лишнего или виделась не с Анселем де Куттом, однако Вивьен понимал, что их свидетельница не лжет. Одно ее имя отчего-то заставляло его содрогнуться.
