Еретик - [26]

Были несколько человек и из числа сирот, которые хотели посвятить себя подобной доле, но пока они были лишены выбора, так как им предстояло в первую очередь стать воинами, но им не возбранялось заниматься учением более углубленно, мало того – это еще и поощрялось. Верные воины – это хорошо, но куда важнее иметь священников, которые смогут оказать не меньшую поддержку в будущем, пусть и не на поле брани. Но пока им предстояло пройти путь воинов, а вот если даже после этого они пожелают связать свою жизнь со служением Господу, Андрей даже не попытается стать у них на пути, потому что после этого у него не будет более надежных союзников.

Гонец нашел их уже в Пограничном, куда они вернулись после Обрывистого. Развернув свиток, Андрей прочел послание маркграфа, в котором он сообщал об объявлении войны Франции и фактически призывал на службу своего вассала с его дружиной, которому надлежало прибыть в Бону – небольшой городок в Дуврском маркграфстве. Однако в послании указывалось на то, что так как половина дружины барона Кроусмарша в настоящее время несет службу на границе со степью, то ему не возбраняется вместо личного присутствия со своими воинами выслать казначею маркграфа пять сотен золотых в качестве откупных от призыва на этот год. Однако в этот раз вместо распоряжений своему казначею Андрей тут же написал ответ и отправил гонца обратно. Эндрю оказался прав: война началась. Ну что же, практика его воинам вовсе не помешает.

Архиепископ Игнатий не без любопытства осмотрел кабинет своего старинного друга и соратника. Да-а, судя по всему, архиепископ Баттер значительно перещеголял его в своем аскетизме. Мебель в кабинете была такой же простой и функциональной, как и у него, вот только, несмотря на простоту, у Игнатия она была хоть и добротной, но не лишенной изящества, сделана лучшими мастерами, да, без изысков и вычурных украшений, но своей простотой и мастерской работой она все одно невольно задерживала на себе взгляд и заставляла подумать о том, что стоит она ничуть не меньше самых вычурных образцов. Здесь мебель не только выглядела простой, но таковой и являлась, грубая, тяжеловесная, как и характер самого Баттера.

Дверь в соседнюю комнату открылась, и в кабинет вошел сам хозяин. Бросив суровый взгляд на посетителя, он на мгновение замер, а затем на его страшном своей уродливой худобой лице проступила радостная улыбка. Правда, описание этой улыбки детям на ночь напрочь лишило бы их сна, – что уж говорить, когда это лицо не было озарено радостью: неподготовленный человек решил бы, что восставший из могилы вурдалак обрадовался виду своей жертвы. Но Игнатий давно знал Баттера, а потому точно вычислял, что этот страшный оскал выражал именно неподдельную радость.

– Ну, здравствуй, брат Сэмюэль.

– И я рад тебя видеть, брат Баттер.

– И для чего нужен весь этот маскарад?

– А к чему афишировать наши с тобой частые встречи, в то время как все земли полыхают очищающими кострами, выжигающими еретическую скверну?

– И то верно. Ну и что ты мне расскажешь? Я тут погряз в пограничных делах, голову некогда поднять.

– Как я и сказал, костры полыхают с невиданной силой, но волна, поднятая нами, и не думает убывать. Господи, простишь ли мне мои прегрешения?

– Все, что мы делаем, мы делаем во благо паствы Его, – не менее горестно вздохнув, решил поддержать друга архиепископ Саутгемптонский.

– А может, мы выбрали не тот путь?

– Возможно, да только если и есть иной, то он мне неведом. Единственная альтернатива – это смена существующего положения дел с духовенством, но ты знаешь, что он неприемлем.

– Да, знаю. Но Господь свидетель, каких мук мне стоит все то, что сейчас происходит.

– Не тебе одному, Игнатий. Так, значит, брошенные нами семена дали всходы?

– И весьма обильные. Если ты не заметил, то многие крупные торговцы начали сворачивать свои торговые операции на территории вашего маркграфства.

– И не только нашего. Подобная картина по всему пограничью, цены на товары начинают взлетать до небес. Думаешь, это связано с тем, что мы задумали?

– А у тебя есть иное объяснение? С удовольствием послушаю.

– Нет у меня иных объяснений. Как там твой протеже барон Кроусмарш?

– Понемногу кует оружие и готовит воинов, но об этом скорее спрашивать нужно уже тебя, так как боевую практику они проходят именно в пограничье.

– Его люди начинают превращаться в головную боль. Я уже хотел сам с тобой повстречаться, так что хорошо, что ты изыскал возможность и навестил меня сам. Его людей нужно срочно выводить отсюда.

– Проблемы?

– И большие. Я, конечно, способен покрыть многое, и в обеих крепостях находятся мои самые надежные люди, но эти уже переходят грань дозволенного. Я отдал распоряжение, чтобы им не мешали, но всему есть предел. Люди же барона дошли до того, что вступили в переговоры со степняками.

– О чем это ты?

– Вначале все шло как и положено – они несли службу, отлавливали и уничтожали орочьи отряды, отправляющиеся в рейды. Службу несли исправно, мало того – за то время, что они несут службу на границе, не было ни одного набега, которого бы они не предотвратили, или не нагнали тех, кто все же умудрялся прорваться сквозь них и пограбить вволю. Этих они неизменно настигали и мало что отбивали полон, но еще и мало кого выпускали. Это новое оружие все же очень эффективно, скажу я тебе, я каждый раз очень внимательно прочитываю сообщения из крепостей.