Эра негодяев - [60]

Так вот, позавчера в городе Капошвар — это на юго-западе Венгрии, комитат Шомодь, у границы с Хорватией — патруль полиции арестовал двух подозрительных мужчин, перевозивших в грузовом фургоне обломки каких-то приборов и части металлической обшивки самолета. Задержанные имели при себе паспорта граждан Беларуси, крупную сумму денег в долларах, евро и форинтах, и почти не говорили по-венгерски. Специалист по русскому языку был, конечно, довольно быстро найден, и с его помощью мы узнали, что вышеуказанные господа купили обломки сбитого во время боснийской войны самолета и везут его к себе домой для пополнения своей частной коллекции.

Мы бы, конечно, не стали обращаться к вам по поводу такой мелочи; но в полости микроавтобуса, тщательно замаскированной, было найдено вот это. — И с этими словами Ференц Молнар достал из ящика и положил на стол два каких-то документа.

Фрау Шуман взяла их в руки, раскрыла оба на первой странице и прочитала:

— Oberstleutnant Genneke; Major Bortman. Офицерские удостоверения личности бундесвера. Эти ваши задержанные не объясняли, откуда у них эти документы?

— Сказали, что купили на базаре в Загребе. Трофеи боснийской войны.

— Они их никак не могли купить ни на каком базаре. Истребитель-бомбардировщик 'Торнадо', пилотом которого был подполковник Геннеке, а штурманом — майор Бортман — был сбит огнем сербской зенитной артиллерии в небе над Крагуевацем в ночь с двадцать четвертого на двадцать пятое марта, то есть ровно неделю назад.

— Вот именно поэтому мы и попросили ваше начальство прислать кого-нибудь, кто бы смог разобраться в этом деле. Вы же не признали потерю своего бомбардировщика?

— Официально самолет разбился во время учебного вылета в Баварии. Экипаж погиб.

— Он действительно погиб?

— Ференц, ну откуда мы знаем? Сербы пока не сообщают о пленных в Красный Крест.

— То есть пленные у них уже есть?

— Ференц, если идет война, то пленные всегда есть. Мы достоверно знаем о четырех пилотах, захваченных югославами, и предположительно — о трех, взятых в плен формированиями боснийских сербов, которых мы не признаем.

— То есть потери вы несете?

— Господин Молнар, насколько я помню, Венгрия тоже какое-то отношение имеет к Североатлантическому блоку. Следовательно, потери несем МЫ.

— Ну, Венгрия в этой войне не участвует…

— Это вам только кажется. Есть решение разместить у вас вспомогательную авиацию блока — разведчики, заправщики…. Сегодня второе апреля? Ну вот, через недельку и вы сможете насладиться участием в войне на Балканах…. Не все ж немцам отдуваться одним. Ладно, когда можно будет переговорить с этими двумя… 'коллекционерами'?

— Сегодня утром их перевезли из Капошвара в Будапешт; сейчас я распоряжусь, и их доставят в мой кабинет. А пока — не желаете ли позавтракать? Вы же, по расчету времени, выехали чуть ли не до рассвета?

— Да, в четыре утра. В семь были в Праге, в десять — в Братиславе, в Будапешт въехали в двенадцать. Гонка сумасшедшая! Я бы выпила чашку кофе, пару каких-нибудь бутербродов, стаканчик апельсинового сока. Вы сможете это создать из воздуха, Ференц?

— Ну, я не волшебник…. Но сейчас все будет. Вчера, когда главный советник Ковач звонил вашему шефу, я почему-то подумал, что вы приедете в Будапешт голодной. Это уже традиция…

С этими словами советник Молнар вышел из кабинета — и через три минуты вернулся, торжественно неся перед собой поднос, закрытый белоснежной салфеткой. Поставив поднос на стол, он артистичным жестом сдернул покрывало — и перед глазами фрау Шуман предстало восхитившее ее зрелище.

— Боже, Ференц, как это мило! Что вот это в горшочке?

— Токань вадас модра. Тушеное мясо по-охотничьи.

— Ага. Прелестно! Так, в кофейнике кофе, сливки…. Это как называется?

— Текерч еш тейсинхаб — фруктовый рулет со взбитыми сливками.

— И мне одной все это предстоит съесть?

— Увы, такова ваша доля.

— Ференц, вы желаете погубить мою фигуру. Ладно, я пока перекушу, а вы распорядитесь, чтобы задержанных белорусов доставили сюда. Сколько вы еще можете их держать?

— Ну, если честно, то предъявить им какие-то обвинения мы не имеем возможности. Паспорта у них в порядке, 'торнадо' они сами однозначно не сбивали, да если бы это было и так — доказать мы это не можем. Привлечь их можно лишь за контрабанду — и то, основания крайне хлипкие. В лучшем случае, административный арест на двенадцать суток и штраф.

— То есть вы их отпустите?

— Безусловно. Занесем в картотеку, изымем предмет контрабанды, может быть, поставим запретительный штамп на въезд — но отпустить, конечно, отпустим. Нет состава преступления.

— А вот с точки зрения немецкой юстиции — очень даже есть. Мы сможем еще сегодня… нет, уже завтра утром — выслать вам запрос на экстрадицию, и у себя сможем их вдумчиво поспрошать.

— По обвинению?

— По подозрению в убийстве немецких граждан. В конце концов, у них найдены документы немецких офицеров.

— Не пройдет. По официальной версии, офицеры погибли во время тренировочного вылета.

— Ференц, вы вообще за кого?

— Я — за истину.

— Хм… Ладно, предположим. Но ведь мы вовсе не обязаны говорить всю правду этим задержанным?

— Не обязаны.