Эра Броуна - [23]

– Психотропы… – Чем разговор и был исчерпан. Ну а спорить с начальством столь же бесполезно, как и пытаться высечь море.

Анджей получил очередное совершенно бессмысленное задание – специальные агенты должны быть во что бы то ни стало заняты делом – и с облегчением покинул офис. После смерти Пьячески Краковяка больше ничего не удерживало в этом до уродливости помпезном особняке с идиотской вывеской «Комитет ООН по изучению неприсоединившихся государств». Любой разносчик газет прекрасно знал, что именно здесь находится служба безопасности «Спичечного коробка».

На Мэдисон-авеню Анджей неожиданно застрял. Полицейское оцепление перегородило дорогу. По проезжей части гордо шествовала манифестация Пан-Афро с красно-черными знаменами, транспарантами и портретами Патриса Лумумбы, Мартина Лютера Кинга и, конечно же, Махди.

Полицейские были явно злы и грубо отжимали напиравшую на них толпу зевак и опаздывающих на работу клерков. Они все чаще помахивали электрическими дубинками. «Скорые», рядком стоявшие поблизости от полицейских машин, дружно мигали сигнальными огнями. Пока что их помощь не требовалась.

Колонна пан-африканцев, галдя, напевая и пританцовывая, словно это был не Нью-Йорк, а какое-нибудь Соуэто, неторопливо текла по улице, омывая подножие небоскребов. Их были тысячи и тысячи. Быть может, и не рекорд для политических шествий, но Мэдисон-авеню давненько не видала такого скопления народу.

Анджей не без труда выбрался из продолжавшей расти толпы. Придется идти в обход, делая здоровенный крюк. (Автомобиль-то он оставил у дома, предпочитая в центре Нью-Йорка ходить пешком. Уж больно ненавистны были пробки и озверевшие от выхлопных газов копы…)

Смерть Серджио на какое-то время отодвинула в тень и перманентный конфликт с Джилл, и даже отупляющее чувство безнадежности, всякий раз охватывающее Анджея при мысли о продажности, лицемерии, пустословии, а сплошь и рядом и настоящем кретинизме сановников из ООН. Организация гнила заживо, все еще продолжая исполнять ритуалы всепланетного масштаба, создавая видимость миротворчества, тщетно пытаясь скрыть очередные провалы на всех фронтах. Мир сошел с ума: расы, партии, классы, нации, конфессии, племена, кланы всех мастей с ожесточением пытались истребить своих противников, и больше некому было их остановить. Дряхлеющий на глазах Генеральный секретарь метался по планете, уговаривая, увещевая, обещая жалкие подачки помощи и угрожая бессильными санкциями, – тщетно. Поезд ушел… Великие державы, конечно, продолжали обладать огромными армиями и по-прежнему были способны истребить все живое, однако они цепко держали друг друга за руки, боясь нарушить царящее на планете шаткое геополитическое равновесие. Кроме того, их самих разъедали изнутри тяжкие, порой неизлечимые недуги.

А потом Краковяк чуть было не попал в переплет. Череда уютных кафе и шикарных магазинов, разместившихся на первых этажах зданий на Пятой авеню, радовала глаз разноцветьем вывесок и витрин и навевала ощущение мира и покоя. На хорошо отмытом небе ярко светило солнце, беззаботно играя в стеклах окон. Анджей отвлекся, на несколько секунд перестал следить за пешеходами и проезжающими мимо машинами, чутко улавливая подозрительные звуки и запахи и…

Автоматная очередь вспорола соседнюю витрину с фигурой Клеопатры, и трехметровое, чуть отдающее зеленью стекло с грохотом и звоном обрушилось на мостовую. Ножи-осколки летели и с верхних этажей (видно, ствол задрало в конце очереди) и вдребезги разбивались об асфальт, осыпая прохожих стеклянным градом.

Новая очередь ударила по окнам кафе «Александрия». Краковяк к этому времени лежал за припаркованной в неположенном месте «хондой», закрывая голову руками. Автомат все лупил, изрешечивая внутренность заведения, пока не кончилась обойма. И тогда в дело пошла вторая «машинка».

Стреляли из дома напротив. Кто-то сдуру выскочил из дверей кафе и рухнул подстреленный. Остальные посетители и обслуга лежали, вжавшись в пол, а сверху на них сыпались сшибленные люстры, обломки лепнины и битое стекло.

А потом все переменилось: к дому подъехал здоровенный черный «кадиллак». В крыше его был открыт люк, оттуда высовывался ствол крупнокалиберного пулемета. Он тотчас начал долбить по окну, ставшему огневой точкой, моментально разнеся в щепки рамы и выбивая из стены огромные куски штукатурки. Соседние окна тоже быстро превратились в зияющие дыры.

Завыли полицейские сирены. Уцелевшие мафиози моментально испарились. По нынешним временам, ничего особенного не произошло – очередная «разборка» конкурирующих Семей. Вот только прохожих жалко…

На место Анджей прибыл с почти часовым опозданием, да и видок у него был неважнецкий: на коленях брюк пятна, рукав куртки порван.

Агентство «Дети Редъярда» располагалось в трехэтажном особняке ложноклассического стиля, некогда принадлежавшем редакции преуспевающего женского журнала. Потом его купил какой-то экстравагантный миллионер, любитель острых ощущений. Умирая, он и завещал здание своему любимому детищу – агентству.

Почти у самой парадной лестницы Краковяк стал свидетелем безобразной сцены: мать в исступлении хлестала по лицу семилетнего сынишку. Голова его от ударов моталась из стороны в сторону, и казалось тоненькая шейка мальчика может вот-вот оборваться. Покойней мере, Анджею смотреть на это было жутко.