Эра Адмирала Фишера. Политическая биография реформатора британского флота - [129]
Самым удивительным было то, что спустя некоторое время дружба Фишера и Черчилля возобновилась вновь. Вернувшись в Англию в начале 1916 г., Черчилль решил принять участие в дебатах по военно-морскому бюджету. Дж. Л. Гарвин, редактор газеты "Обсервер", и П. К- Скотт, редактор "Манчестер Гардиан". повели широкую кампанию за возвращение Фишера в Адмиралтейство. Они также требовали назначение Черчилля министром авиации. Первая идея имела, без сомнения, определенный успех. Даже Ллойд Джордж, беседуя по этому поводу с лордом Ридделлом, возглавлявшим в то время "Ньюс оф зе Уорлд", назвал Фишера "гением войны"[766].
К нескрываемому ужасу своей супруги, и, несмотря на все ее отговоры, Черчилль пригласил старого адмирала отужинать с ним 5 марта в его особняке на Кромвель-роуд. Там он показал Фишеру свою речь, подготовленную к обсуждению военно-морского бюджета на предстоящий финансовый год. Черчилль предлагал подвергнуть критике деятельность Бальфура, потребовать отставки Генри Джексона и немедленного возвращения Фишера в Адмиралтейство в качестве первого морского лорда. Неудивительно, что эта идея привела Фишера в восторг[767].
Асквит, прослышав о намерениях бывшего морского министра, счел их "в высшей степени неумными", но Черчилля, теперь уже всячески подзуживаемого Фишером, остановить было невозможно. На следующий день старик направил своему "сподвижнику" восторженное письмо, изобилующее прилагательными, в котором, в частности говорилось: "Вы можете стать премьер-министром, если захотите"; и, которое заканчивалось: "Разве мы вдвоем не объединимся… чтобы выиграть войну! Объединимся! Вперед!"[768]. Таким образом, Фишер совершенно определенно подталкивал Черчилля к новому безрассудству.
Свою речь Черчилль произнес 7 марта 1916 г. Перечислив заслуги и успехи, которые были им достигнуты в военно-морском ведомстве совместно с Баттенбергом и Фишером, он перешел к жестокой критике деятельности Бальфура на посту морского министра. Главные промахи новой администрации, по мнению Черчилля, состояли в неспособности завершить судостроительную программу, намеченную Фишером, неэффективности мер по борьбе с подводными лодками и рейдами германских цеппеллинов. И хотя многие из обвинений Черчилля выглядели преувеличенными, выпады против Бальфура палата общин встретила в целом благосклонно. Хэнки, присутствовавший на этих дебатах и описавший их в письме к своей супруге, отметил, что "Джеки сидел впереди меня с непроницаемым лицом, как индийский божок"[769]. Однако, когда Черчилль перешел к описанию своего "замечательного" сотрудничества с Фишером и завершил призывом к возвращению последнего в Адмиралтейство, эта часть выступления вызвала у депутатов "весьма умеренный энтузиазм". Бальфур очень болезненно воспринял критику Черчилля и на следующий день, 8 марта, взял реванш, пройдясь по вопросу о возвращении Фишера на пост первого морского лорда. Черчилль прямо-таки корчился под градом острот и язвительных замечаний, которыми осыпал его новый морской министр.
В тот же день, отчасти благодаря активности газетчиков, которые склонны были видеть в Фишере нечто вроде мессии, отчасти благодаря Хэнки и Джеллико, которые были обеспокоены замедлением строительства новых кораблей, адмиралу было позволено выступить перед Военным Советом. Согласно протоколам заседания "лорд Фишер выразил серьезную озабоченность по поводу нехватки легких крейсеров и эсминцев", а также "сделал ряд ценных замечаний по лучшей организации межведомственного взаимодействия". По всей видимости, его речь не произвела должного впечатления. Асквит по поводу его выступления заметил, что Фишер "прекрасный конструктор, но не стратег". "У него есть то, что американцы назвали бы энергичностью, но этого довольно и у многих других"[770]. Описанный эпизод положил конец последней серьезной попытке Фишера попасть в Адмиралтейство.
Заслуживают внимания те огромные усилия, которые затратили Фишер и Черчилль при подготовке и согласовании свидетельских показаний, которые они должны были давать перед Дарданелльской комиссией. В 1916 г. была создана специальная правительственная комиссия по расследованию причин катастрофы, постигшей союзников в результате неудачной операции по форсированию Дарданелл. В 1916 и 1917 гг. комиссия провела 89 заседаний, заслушав показания многих политических и военных деятелей, причастных к данной операции. Полные стенограммы заседаний Дарданелльской комиссии, составившие много пухлых томов, так никогда и не были опубликованы. Однако в 1917 г. увидели свет так называемые "Отчеты" Дарданелльской комиссии, содержавшие выборочные отрывки свидетельских показаний, подтверждавших выводы комиссии[771]. (Имеется и русский перевод "Первого отчета", выполненный капитаном 1-го ранга Б. Жерве и опубликованный в нескольких номерах "Морского сборника" за 1919 и 1920 гг.[772]).
Главная работа, связанная с Дарданелльской комиссией, была возложена на Мориса Хэнки, он же свидетельствовал от правительства. Хэнки также оказал большую помощь Черчиллю и Фишеру в подготовке их показаний. С обоими он имел хорошие дружеские отношения, и его помощь в значительной степени способствовала тому, что бывший морской министр и бывший первый морской лорд "вышли сухими из воды". Достаточно сказать, что за все время работы Дарданелльской комиссии ни разу не был поставлен вопрос об "экстравагантном" поведении Фишера в середине мая 1915 г. Впрочем, последствия данного разбирательства для Черчилля и Фишера были неодинаковы. Поскольку все знали, что старый адмирал был с самого начала противником форсирования Дарданелл, для него все сошло вполне благополучно, чего нельзя было сказать о его "сподвижнике". И хотя пространным свидетельствам Черчилля в их полном объеме не нашлось места в "эрзац-отчетах" Дарданелльской комиссии, все это дело довольно серьезно повредило его репутации.
