Эра Адмирала Фишера. Политическая биография реформатора британского флота - [128]
Тем временем Фишер, оказавшись в отставке, начал лихорадочно обдумывать способ, как ему вернуться в Адмиралтейство. Возможно, стремясь удержать Фишера от необдуманного шага, Бальфур предложил ему стать председателем Комитета по изобретениям и исследованиям при Адмиралтействе. Возглавляя это подразделение, старик, как полагал Бальфур, "мог бы делать большое общественное дело"[759]. Фишер немедленно ответил согласием, хотя комитет представлял собой слишком ограниченное поле деятельности для кипучей натуры бывшего первого морского лорда. Многие чиновники военно-морского ведомства не без основания опасались, что Фишер, используя кресло председателя Комитета по изобретениям и исследованиям, вновь прорвется в Адмиралтейство и "проломит головы" тем, кто, как он полагал, способствовал его отставке. Вскоре подразделение, возглавляемое Фишером, начали именовать не иначе как "Комитет по интригам и реваншу".
Задача этой организации состояла в стимулировании научных исследований и внедрении изобретений для военно-морского флота. Комитету оказывали содействие на общественных началах многие известные ученые и изобретатели. Их главные усилия сосредоточились на разработке "средств обнаружения и уничтожения подводных лодок". Результатами этих изысканий стали "вполне удовлетворительный гидрофон" и магнитная морская мина[760]. Однако наиболее важным новшеством стало изобретение АСДИК или гидролокатора. Было бы самонадеянным утверждать, что Фишер внес какой-либо научный вклад в разработку гидролокатора, но никто не отрицает его большого вклада в дело организации и создания условий для проведения и финансирования исследований, что было весьма немаловажно, в трудных условиях военного времени. Эта деятельность получила высокую оценку командующего флотом США в европейских водах адмирала Уильяма Симса, который отмечал, что комитет Фишера проделал колоссальную работу, рассмотрев не менее 40 тыс. проектов[761].
Вынужденная отставка в самый разгар войны с поста морского министра не могла не оставить у Черчилля чувства горечи и обиды. Впоследствии он всегда испытывал недоверие и даже враждебность к высшим военно-морским чинам. Исключение составлял, пожалуй, только "сорви-голова" Роджер Кейс, который до самого конца был уверен в возможности форсирования Дарданелл силами флота и с жаром отстаивал эту идею. Именно поэтому он впоследствии неизменно пользовался благосклонностью бывшего морского министра[762].
Какие же чувства должен был испытать Черчилль, когда узнал о том, что Фишер вновь привлечен к руководству военными вопросами? И это менее чем два месяца спустя после всех воплей об "оставлении своего поста" и о том, что "он заслуживает быть повешенным на рее"! После того, как по его вине Великобритания во время жесточайшей войны в течение 10 дней оставалась без первого морского лорда! Именно действия Фишера привели к унижению Черчилля перед всем миром и устранению его от дел. И вот теперь бывший морской министр в изгнании, а бывший первый морской лорд снова при Адмиралтействе. 6 июля Черчилль заявил свой протест Асквиту и даже потребовал объяснений у Бальфура. Последний резонно возразил, что Черчилль сам всячески превозносил оригинальность мышления Фишера и его изобретательские таланты[763].
15 ноября 1915 г., незадолго до отбытия на фронт Черчилль решил сделать заявление в парламенте, как приватное лицо. Бывший морской министр испытывал потребность как-то ответить своим критикам, которые не прекращали нападки на его промахи в связи с Дарданелльской операцией. Его речь была довольно пространной и при отсутствии в ней конкретных фактов, что объяснялось секретностью этих данных, почти сплошь состояла из самовосхвалений и самооправданий. В отношении Фишера Черчилль сказал следующее: "Сегодня я не собираюсь набрасываться на кого-либо с упреками, — начал он риторически, — но должен указать, что от первого морского лорда я не получал ни четкого указания до событий, ни твердой поддержки после, которые я ожидал. Если он не одобрял операцию, он должен был заявить об этом на Военном Совете. Война — трудное и жестокое дело и в ней нет места для обид и недомолвок. Если первый морской лорд не одобрял операции, если он полагал, что она пойдет не так как ожидают, если он думал, что она приведет к неприемлемым потерям, его обязанностью было заявить о своем несогласии…"[764].
Выступление Черчилля получило неожиданную поддержку со стороны Бонар Лоу. Однако далеко не все разделяли позицию лидера консерваторов. На большинство депутатов речь бывшего морского министра, назвавшего Дарданелльскую операцию "законным риском", произвело крайне неблагоприятное впечатление. В их глазах она подтвердила непомерные амбиции Черчилля, его готовность с легкостью жертвовать жизнями солдат и офицеров для восстановления своей репутации.
Многие также считали, что Черчилль был несправедлив к "Джеки" Фишеру. Но больше всех это выступление шокировало самого Фишера. На следующий день на заседании палаты лордов старик поднялся и прорычал краткую реплику так, что ее, наверное, услышали на том берегу Ла-Манша. Выступление Фишера в верхней палате парламента произвело эффект разорвавшейся бомбы, поскольку старый адмирал со времен своего избрания ни разу не брал слова. Пораженные пэры пролепетали "слышим, слышим" в ответ на следующие слова адмирала: "Я 61 год служил своей стране, и свои дела оставляю на суд соотечественников. Вчера премьер-министр сказал, что мистер Черчилль упомянул одну или две вещи, о которых не следовало говорить, и что он намеренно и естественно обошел молчанием некоторые моменты, которые должны были быть названы. Я согласен подождать. Не принято сводить личные счеты, затрагивающие национальные интересы, когда моя страна находится в разгаре великой войны"
Биография адмирала дана на фоне развития военно-морских сил Великобритании, политики и дипломатии крупнейшей морской державы в первой половине XX века, решающих сражений за господство на Средиземном море в годы первой и второй мировой войны. Монография доктора исторических наук, профессора Д. В. Лихарева представляет собой первое в отечественном англоведении исследование жизни и деятельности выдающегося британского флотоводца, одного из самых известных адмиралов второй мировой войны Эндрю Брауна Каннингхэма.
Монография доктора исторических наук, профессора Д. В. Лихарева представляет собой первое на русском языке научное исследование жизни и деятельности выдающегося английского флотоводца, одного из самых известных адмиралов первой мировой войны Дэвида Лонгфилда Битти. Биография адмирала дана на фоне развития военно-морских сил Великобритании, политики и дипломатии крупнейшей морской державы в первой трети XX в., решающих сражений в водах метрополии в годы первой мировой войны.Книга предназначена для широкого круга читателей, интересующихся военно-морской историей.
Монография доктора исторических наук, профессора Д. В. Лихарева представляет собой первое на русском языке научное исследование жизни и деятельности выдающегося английского флотоводца, одного из самых известных адмиралов первой мировой войны Дэвида Лонгфилда Битти. Биография адмирала дана на фоне развития военно - морских сил Великобритании, политики и дипломатии крупнейшей морской державы в первой трети XX в., решающих сражений в водах метрополии в годы первой мировой войны.Книга предназначена для широкого круга читателей, интересующихся военно-морской историей.
Автор — полковник Красной армии (1936). 11 марта 1938 был арестован органами НКВД по обвинению в участии в «антисоветском военном заговоре»; содержался в Ашхабадском управлении НКВД, где подвергался пыткам, виновным себя не признал. 5 сентября 1939 освобождён, реабилитирован, но не вернулся на значимую руководящую работу, а в декабре 1939 был назначен начальником санатория «Аэрофлота» в Ялте. В ноябре 1941, после занятия Ялты немецкими войсками, явился в форме полковника ВВС Красной армии в немецкую комендатуру и заявил о стремлении бороться с большевиками.
Выдающийся русский поэт Юрий Поликарпович Кузнецов был большим другом газеты «Литературная Россия». В память о нём редакция «ЛР» выпускает эту книгу.
«Как раз у дверей дома мы встречаем двух сестер, которые входят с видом скорее спокойным, чем грустным. Я вижу двух красавиц, которые меня удивляют, но более всего меня поражает одна из них, которая делает мне реверанс:– Это г-н шевалье Де Сейигальт?– Да, мадемуазель, очень огорчен вашим несчастьем.– Не окажете ли честь снова подняться к нам?– У меня неотложное дело…».
«Я увидел на холме в пятидесяти шагах от меня пастуха, сопровождавшего стадо из десяти-двенадцати овец, и обратился к нему, чтобы узнать интересующие меня сведения. Я спросил у него, как называется эта деревня, и он ответил, что я нахожусь в Валь-де-Пьядене, что меня удивило из-за длины пути, который я проделал. Я спроси, как зовут хозяев пяти-шести домов, видневшихся вблизи, и обнаружил, что все те, кого он мне назвал, мне знакомы, но я не могу к ним зайти, чтобы не навлечь на них своим появлением неприятности.
Изучение истории телевидения показывает, что важнейшие идеи и открытия, составляющие основу современной телевизионной техники, принадлежат представителям нашей великой Родины. Первое место среди них занимает талантливый русский ученый Борис Львович Розинг, положивший своими работами начало развитию электронного телевидения. В основе его лежит идея использования безынерционного электронного луча для развертки изображений, выдвинутая ученым более 50 лет назад, когда сама электроника была еще в зачаточном состоянии.Выдающаяся роль Б.
За многие десятилетия жизни автору довелось пережить немало интересных событий, общаться с большим количеством людей, от рабочих до министров, побывать на промышленных предприятиях и организациях во всех уголках СССР, от Калининграда до Камчатки, от Мурманска до Еревана и Алма-Аты, работать во всех возможных должностях: от лаборанта до профессора и заведующего кафедрами, заместителя директора ЦНИИ по научной работе, главного инженера, научного руководителя Совета экономического и социального развития Московского района г.