Эпос о Гильгамеше - [14]

И развязал он препоясанье чресел,

Скинул Гильгамеш одежду, ее развернул он,

Как парус, ее руками поднял.

Утнапишти издали их увидел,

Помыслив, сердцу своему вещает,

Сам с собою совет он держит:

«Почему это идолы на ладье разбиты,

И плывет на ней не ее хозяин?

Тот, кто подходит, – не мой человек он,

И справа гляжу я, и слева гляжу я,

Я гляжу на него – и узнать не могу я,

Я гляжу на него – и понять не могу я,

Я гляжу на него – и не ведаю, кто он.»

……………………………….

(Далее недостает около двадцати стихов.)

Утнапишти ему вещает, Гильгамешу:

«Почему твои щеки впали, голова поникла,

Печально сердце, лицо увяло,

Тоска в утробе твоей обитает,

Идущему дальним путем ты лицом подобен,

Жара и стужа чело опалили,

И марева ищешь, бежишь по пустыне?»

Гильгамеш ему вещает, дальнему Утнапишти:

«Как не впасть моим щекам, голове не поникнуть,

Не быть сердцу печальным, лицу не увянуть,

Тоске в утробу мою не проникнуть,

Идущему дальним путем мне не быть подобным,

Жаре и стуже не спалить чело мне,

Не искать мне марева, не бежать по пустыне?

Младший мой брат, гонитель онагров в степи, пантер на просторах,

Энкиду, младший мой брат, гонитель онагров в степи, пантер на просторах,

С кем мы, встретившись вместе, поднимались в горы,

Вместе схвативши, Быка убили,

В кедровом лесу погубили Хумбабу,

На перевалах горных львов убивали,

Друг мой, которого так любил я,

С которым мы все труды делили,

Энкиду, друг мой, которого так любил я,

С которым мы все труды делили, —

Его постигла судьба человека!

Дни и ночи над ним я плакал,

Не предавая его могиле,

Пока в его нос не проникли черви.

Устрашился я смерти и бегу в пустыне, —

Слово героя не дает мне покоя,

Дальней дорогой брожу в пустыне —

Слово Энкиду, героя, не дает мне покоя:

Как же смолчу я, как успокоюсь?

Друг мой любимый стал землею,

Энкиду, друг мой любимый, стал землею!

Так же, как он, и я не лягу ль,

Чтоб не встать во веки веков?»

Гильгамеш ему вещает, дальнему Утнапишти:

«Я же, чтоб дойти до дальнего Утнапишти:

Чтоб увидеть того, о ком ходит преданье,

Я скитался долго, обошел все страны,

Я взбирался на трудные горы,

Через все моря я переправлялся,

Сладким сном не утолял свои очи,

Мучил себя непрерывным бденьем,

Плоть свою я наполнил тоскою,

Не дойдя до хозяйки богов, сносил я одежду,

Убивал я медведей, гиен, львов, барсов и тигров,

Оленей и серн, скот и тварь степную,

Ел их мясо, их шкурой ублажал свое тело;

При виде меня хозяйка заперла двери,

Смолой и киром обмазал шесты я,

Когда плыл на ладье, не тронул воды я, —

Да найду я жизнь, которую ищу я!»

Утнапишти ему вещает, Гильгамешу:

«Почему, Гильгамеш, ты исполнен тоскою?

Потому ль, что плоть богов и людей в твоем теле,

Потому ль, что отец и мать тебя создали смертным?

Ты узнал ли, – когда-то для смертного Гильгамеша

Было ль в собранье богов поставлено кресло?

Даны ему, смертному, пределы:

Люди – как пахтанье, боги – как масло,

Человеки и боги – как мякина и пшеница!

Поспешил ты шкурою, Гильгамеш, облечься,

И что царскую перевязь, ее ты носишь, —

Потому что – нет у меня для тебя ответа,

Слова совета нет для тебя никакого!

Обрати лицо свое, Гильгамеш, к твоим людям:

Почему их правитель рубище носит?

………………………………..

(Далее недостает около двадцати пяти стихов.)

Ярая смерть не щадит человека:

Разве навеки мы строим домы?

Разве навеки ставим печати?

Разве навеки делятся братья?

Разве навеки ненависть в людях?

Разве навеки река несет полые воды?

Стрекозой навсегда ль обернется личинка?

Взора, что вынес бы взоры Солнца,

С давних времен еще не бывало:

Пленный и мертвый друг с другом схожи —

Не смерти ли образ они являют?

Человек ли владыка? Когда Эллиль благословит их,

То сбираются Ануннаки, великие боги,

Мамет[10] с ними вместе судит:

Они смерть и жизнь определили,

Не поведали смертного часа,

А поведали: жить живому!»

Таблица XI

Гильгамеш ему вещает, дальнему Утнапишти:

«Гляжу на тебя я, Утнапишти,

Не чуден ты ростом – таков, как и я, ты,

И сам ты не чуден – таков, как и я, ты.

Не страшно мне с тобою сразиться;

Отдыхая, и ты на спину ложишься —

Скажи, как ты, выжив, в собранье богов был принят и жизнь обрел в нем?»

Утнапишти ему вещает, Гильгамешу:

«Я открою, Гильгамеш, сокровенное слово

И тайну богов тебе расскажу я.»

Шуриппак, город, который ты знаешь,

Что лежит на бреге Евфрата, —

Этот город древен, близки к нему боги.

Богов великих потоп устроить склонило их сердце.

Совещались отец их Ану, Эллиль, герой, их советник,

Их гонец Нинурта, их мираб Эннуги.

Светлоокий Эа с ними вместе клялся,

Но хижине он их слово поведал:

«Хижина, хижина! Стенка, стенка!

Слушай, хижина! Стенка, запомни!

Шуриппакиец, сын Убар-Туту,

Снеси жилище, построй корабль,

Покинь изобилье, заботься о жизни,

Богатство презри, спасай свою душу!

На свой корабль погрузи все живое.

Тот корабль, который ты построишь,

Очертаньем да будет четырехуголен,

Равны да будут ширина с длиною,

Как Океан, покрой его кровлей!»

Я понял и вещаю Эа, владыке:

«То слово, владыка, что ты мне молвил,

Почтить я должен, все так и исполню.

Что ж ответить мне граду – народу и старцам?»

Эа уста открыл и молвит,

Мне, рабу своему, он вещает:

«А ты такую им речь промолви:

„Я знаю, Эллиль меня ненавидит, —

Не буду я больше жить в вашем граде,

От почвы Эллиля стопы отвращу я.