Эпоха сериалов. Как шедевры малого экрана изменили наш мир - [173]

; в бессознательном нет противоположностей, поэтому погружение в воду и выход из нее – это одно и то же. В сериале «Вечность» этот тезис проиллюстрирован весьма наглядно: пережив очередную смерть, герой всякий раз выныривает полностью обнаженным (т. е. новорожденным, родившимся заново) из воды.

Рождение (возрождение) героя может действительно рассматриваться как возвращение к жизни покойника, о чем подробно пишет В.Я. Пропп в статье «Мотив чудесного рождения»⁵¹ (рассматривая в том числе мотив рождения ребенка взрослым – «потому что он возвращенец, потому что он рождается во второй раз»)⁵². Но особенно интересна для наших целей статья Проппа «Эдип в свете фольклора»⁵³ (миф об Эдипе – важнейший для психоанализа; а в трагедии Софокла Эдип – еще и сыщик, к несчастью для себя весьма успешно расследующий собственное преступление). Здесь, в частности, еще раз подчеркивается, что «спуск на воду» – более привычный в фольклоре и мифах способ удаления младенца родителями (Пропп приводит целый ряд примеров), который в трагедии Софокла заменен более редкой формой «удаления в горы»⁵⁴. Эдипу прокалывают ноги – это не только знак, который послужит в дальнейшем приметой (о чем мы уже упоминали в предыдущих главах), но прежде всего знак смерти: «Мы имеем здесь отправление ребенка в далекий путь на воспитание со знаком смерти, имеем смерть, которая не есть смерть, имеем мнимую смерть. <…> Царствовать мог только тот, кто прошел сквозь этот обряд и мог показать знаки смерти, татуировку, печать, которые позже превратились в опознавательные знаки»⁵⁵ (курсив мой. – А. А.).

Такого рода смертельно опасный путь, такая форма воспитания – это конечно же ритуал инициации. Пройдя инициацию, мальчик вернется царем, вождем. Герой воспитывается приемными родителями, считая их родными, до поры до времени не зная о своем истинном происхождении. В более древних вариантах мифа, говорит Пропп, за приемной матерью (или самкой животного, выкармливающей младенца) угадывается родная мать, «воспитывающая ребенка вдали от отца»⁵⁶ и наделенная звериными, тотемическими чертами.

Место, куда прибывает по воде младенец, чаще всего уединенное, изолированное от внешнего мира, например остров или дальние страны. И в то же время «это далекое и таинственное место <…> оказывается совсем близким»⁵⁷. Мальчик «растет с чудесной быстротой и <..> превосходит всех своих сверстников в успехах»⁵⁸; «его сила идет от зверя. <…> Отсюда ясно видно, что герой в период своего воспитания приобретает качества вождя и что первоначально эти качества связаны с тотемической магией и с воспитанием юношей в период посвящения»⁵⁹.

Наконец, герой узнает о тайне своего происхождения и готов к уходу из принявшей его семьи. «Куда уходит герой? <…> Герой волшебной сказки <…> уходит в царство своей будущей жены, где при помощи волшебного средства он разрешает трудную задачу царевны и затем женится на ней»⁶⁰. Разрешение трудной загадки – одна часть задачи. Вторая состоит в том, что герой «убивает старого царя, отца невесты»⁶¹. В истории об Эдипе, правда, эти части меняются местами: герой сначала убивает царя, а потом разгадывает загадки Сфинги, женского чудовища. Этот образ, пишет Пропп, «есть результат ассимиляции царевны, задающей задачу или загадку, и змея, требующего себе человеческой дани»⁶². Эдип побеждает Сфингу не потому, что он как-то особенно умен, а потому, что «он прошел весь канонический путь героя и вождя; потому что он был спущен на воду, потому что воспитывался в далеком таинственном краю»⁶³.

Версия отцеубийства в такого рода сюжетах – более поздняя (и отягощенная трагической виной героя у Софокла и в средневековых европейских сюжетах). Архаический вариант был несколько иным: царь опасается прибытия жениха дочери, который отнимет у него царство и убьет его самого (в исторической реконструкции, предлагаемой Проппом, передача престола происходила через женщину, через дочь правителя, ее мужу). «Передатчицей престола является [сказочная царевна], независимо от того, есть ли у нее брат или нет»⁶⁴. Отсюда распространенные мотивы: царь убивает всех претендентов на руку дочери и в итоге женится на ней сам; чтобы царство после смерти родителей не разделилось, брат и сестра вступают в брак; мать принуждает сына к браку⁶⁵. Этот кровосмесительный мотив сохраняется и в мифе об Эдипе: убив старого царя, он женится на его вдове (своей матери); в прежнем варианте он женился бы на дочери царя, т. е. своей сестре. «При старом порядке» герой женился на дочери царя и получал через нее власть; при «новом порядке», позднейшем положении вещей, жених забирает царевну с собой, в свое царство⁶⁶.

У Софокла, как показывает Пропп, а также в поздних христианских версиях такого рода сюжета происходит «второй ход сказки»⁶⁷: покаяние героя. Герой, по сути дела, «уходит в могилу <…>. Но он умирает не так, как все. Он, как Эдип, даже вообще не умирает <…>. Земля его возвращает <…> преображенным; от него исходит свет, сияние и благоухание <…> – он уже не земное, не физическое существо»⁶⁸.

Попробуем теперь перенести эту схему на финал четвертого сезона.