Эпоха мелких чудес - [7]

Семён, не вставая, вяло потянулся к урне, — и тут же почувствовал, как об его ногу споткнулись. Резко отдёрнув ушибленную конечность, буркнул на автомате:

— Извините… — и поднял голову.

Невысокая, ладно скроенная девушка смерила его строгим взглядом пронзительно голубых глаз, тряхнула головой, — снежно-белое каре взметнулось облачком, — и с неодобрительным фырканьем двинулась дальше, одёргивая на ходу и без того идеально сидящую юбку. Семён вздохнул, помассировал отбитую острым носком туфельки икру и вновь откинулся на спинку скамейки, устало прикрыв глаза…

* * *

— Вы не подскажете, где здесь офис Лиги Обществ Поддержки Традиционных Натурфилософских Практик?

— Ди-и-ивчонки! — осклабился скучающий у ларька пьяненький лысоватый мужичок. — А с вами можно познакомиться? Меня Юриком зовут — Земецкис Юрь Михалыч, вот у меня тут и визитка есть, на ней написано. А вас как? — Выглядел он на удивление безобидно. Видимо, поэтому ему частенько прощались поползновения, за которые иной был бы немедленно бит. Так вышло и на этот раз:

— Алисой. И руку уберите.

— Какую?

— Вот эту. Вот отсюда.

— Да? Ну ладно. — огорчился Юрик, убирая руку. — Не любят меня девчонки сегодня… Алиса, а хотите, я вас пивом угощу?

Подобравшаяся сзади большая серая собака энергично подергала Земецкиса за полу куртки.

— Ну, Галя, ну, дорогая моя, тебе же уже хватит…

Собака продемонстрировала полнейшее несогласие с этим утверждением.

— Не хочу. — Не хватало Алисе ещё пиво с кем попало пить в такую рань! — Так вы мне не подскажете…

— Подскажем-подскажем, обязательно! Галя, дорогая моя?

Собака задумчиво посмотрела на Юрика и помотала головой.

— Или не подскажем? Вот, Галина Николаевна не знает…

— А что это вы собаку по имени-отчеству зовете?

Собака гнусно осклабилась. Стало неприятно.

— А это не собака. Это наша Галя. Галина Николаевна. Ой, Галю моя, Галю, Галю дорогая…

Очень понятно объяснил. Алиса старательно изобразила невозмутимость и переспросила:

— То есть?

Собака осклабилась ещё шире. Ой, как у неё много зубов! Да ещё и взгляд… глумливый такой… если не хлеще.

— Лицо альтернативной морфологии.

Ну вот, так бы сразу и сказали!

— Оборотень, что ли?

— Ага. — Земецкис опять осклабился и радостно закивал. Собака… то есть Галина Николаевна — тоже. Только мрачно.

— А почему она тогда не в… виде? — ох, любознательность кого-то тут когда-нибудь погубит. Но, не в этот раз. Собака выразительно почесалась, а Юрик развел руками:

— Так не может она! Инвалид генетики — и так волк, и сяк тоже. — Собака… то есть волчица требовательно дернула его за рукав. — Ну, не дам я тебе больше пива, хватит с тебя уже…

Галина Николаевна всем своим видом продемонстрировала, что не хватит. Понятное дело, от такой жизни и вконец спиться можно…

— Так вы мне всё-таки подскажете или нет?

— Да подскажем, подскажем! Вот сейчас у Семёна спросим. Семён — это Галин племянник, — пояснил Земецкис, — он у нас в районе все конторы знает, и вашу наверняка тоже.

— И где этот ваш Семён?

— А вон там за деревьями на скамейке сидит, вы как раз оттуда и пришли. Семён точно знает, — зачастил Юрик, — он тут всё знает. Он у нас как раз младший менеджер по территории….

- ‘во-оур-р-р’и’, — поправила волчица. Алиса вспомнила худосочного парня, дремавшего на скамейке, о ногу которого она только что споткнулась. Подозрительный тип какой-то, неприятный на вид, на дворника похож.

— Да, дворник, Галя, дворник. Счас позову. Семён! Семён! — вполголоса покричал Земецкис. Не получив ответа, предположил: — Задремал, наверное. Пойдем к нему?

Галина Николаевна потрусила вперед, Алиса последовала за ней, неуклонно пресекая попытки взять её под локоток.

— Да что ж за девчонки пошли такие строгие? Совсем меня не любят… — грустил на ходу Юрик. — Ой! А где Семён?

Волчица подошла к пустующей скамейке, поводила носом из стороны в сторону и вдруг хрипло взвыла. Повеяло серьёзными неприятностями.

* * *

Просыпался Семён поэтапно.

Сперва глаза различили тускло-жёлтый свет. «Проспал до вечера, — мелькнула паническая мысль, — ох, ёлки…» Дёрнулся, пытаясь встать — но не смог: что-то металлическое держало запястья и щиколотки. Странное ощущение в спине подсказало, что сидит он совсем не на той скамейке, где засыпал. Скорее даже и вовсе не на скамейке, больше похоже на бетонную стену. Пол, если верить заднице — то же бетонный, уж больно холоден и шершав.

Постепенно сонная муть отступила, мысли начали проясняться. Он действительно сидел под стеной. Крепкие на вид кандалы на ногах прицеплены к вбитому в пол массивному крюку, что-то подобное держит и руки, мешая толком пошевелиться. Помещение — судя по всему, подвал типовой многоэтажки — освещала мощная лампа, болтающаяся под потолком на коротком толстом, с покоробившейся изоляцией, проводе. Свет, даром что тусклый, бил в слезящиеся глаза, мешая осмотреться поподробнее.

Оценив ситуацию, Семён расслабился. Теперь оставалось лишь ждать и надеяться на то, что развитие событий принесёт хоть моральное удовлетворение. Неподалёку, слева, завозились — со стонами и лязгом, затем, голосом сиплым и неуверенным, спросили:

— Эй, мужик!

Семён повернул голову. Рядом с ним сидел точно так же прикованный мужик неопределённого возраста.