Сейчас сообщают гораздо меньше подробностей о жизни людей, о них знают гораздо меньше, чем о людях прошлого века, потому что проблемы сексуальности, проблемы жизни стали глубоко индивидуальными и практически исчезли для посторонних. Например, все, что мы знаем о Солженицыне, относится, в конце концов, ко всей России. Известно, что он был сослан в лагерь; тут же мы начинаем размышлять о лагерях, вспоминаем, что это такое и т.д. Но что касается его привычек – любил ли он кофе? Какова его сексуальность? Все это – полнейшая тайна. Возможно, когда-нибудь удастся по его книгам восстановить некоторые детали его жизни, но нужно, чтобы этим кто-нибудь занялся.
На самом деле все это не скрыто. Я думаю, что мое отношение к кофе и моя сексуальность находятся в моих книгах, Нужно только найти эти сведения, а это дело критиков. Иначе говоря, критики должны по книгам и только по ним, добавляя, конечно, переписку, установить, что за человек написал эти книги, определить направления его мысли, выяснить, каких доктрин он придерживался...
Это должна быть литературная биография, в ней нужно показать человека со всеми его вкусами и принципами, с его литературной эстетикой... и все это должно быть установлено по его книгам. Вот такой, как мне кажется, должна быть работа критиков.
Я читал профессорский курс, курс ex cathedra, как это называют, но я постоянно прерывался, чтобы задать вопрос или чтобы ответить на заданный мне вопрос. Я полагал, что преподавание не заключается в том, чтобы заставить одного господина говорить перед молодыми людьми; он должен спорить с ними о конкретных проблемах. Когда кто-нибудь из студентов говорил мне: «Это просто идиот. Он твердит одно, а я однажды пережил нечто совсем другое», я должен был объяснить ему, что на любую вещь, на любое явление можно взглянуть с разных сторон.
Надо сказать, что я занимался с моими учениками не только философией, но и многим другим, даже боксом, и это очень помогало найти общий язык. Много времени уходило на то, чтобы извлекать на божий свет идеи, которые находились в их головах.
Я знал реакцию моих коллег, инспекторов, всех этих типов. И потом, я разрешал моим ученикам курить в классе, на что тогда смотрели очень косо.
Я думаю, что философия может преподаваться с начальных классов, конечно, в небольшом объеме, чтобы ученики представляли взгляды основных авторов. Для этого достаточно, к примеру, трех часов в неделю.
Для меня философия – это все. Заниматься философией для меня значит жить. Я живу в философии, но это не значит, что я всегда веду себя, как правоверный философ, но мое восприятие – это всегда философское восприятие, даже когда я смотрю вот на эту лампу или на вас. Я убежден, что философия – это способ человеческого существования. Поэтому я считаю, что ее нужно начинать преподавать как можно раньше и без громких слов.
