Эпоха крестовых походов и ее герои - [36]

Впечатления галла Аркульфа, итальянца Антонина (VII век), англосаксов Виллибальда и Беды (начало VIII века) формировались на фоне тяжкой атмосферы, созданной для паломников «сарацинским ужасом», господствовавшим на морях, и состоянием смуты и несчастья, в каком в ту пору находились сильнейшие державы христианского Запада — Франкская Галлия и Лангобардская Италия. Тем не менее и в них горит все тот же глубокий и сосредоточенный жар странничества, «любовная жажда видеть святые места».

Относительно долгим был просвет, который дало господство Каролингов. Правда, их усилий едва хватало, чтобы удерживать мир на севере, а флотилии франков не без труда справлялись с задачей держать сторожевую службу у берегов Галлии. И все же паспорт, скрепленный печатью государя из дома Каролингов, оказывал некоторую защиту западным странникам. С 800 года нововенчанный император Запада Карл Великий стал официальным патроном Палестины, получив в виде почетного дара ключи от храма Святого Гроба и знамя города Иерусалима. Снова в Святом городе растут латинские учреждения: обитель на горе Елеонской, женский монастырь подле храма Святого Гроба, обширная франкская колония на «поле крови»[48], где воздвиглись базилика, странноприимный дом, библиотека и рынок, поддерживаемые доходами с виноградников, полей, садов и усадеб в Иосафатовой долине[49]. Возобновляется движение посольств, грамот, милостынь. С ними ширится и поток паломничеств.

Странническая тяга снимает с насиженных гнезд епископов (Конрад Констанций), аббатов (Фульк, настоятель Флавиньи; Иоанн Монтекассинский), «нежных» женщин (Юдифь, невестка императора Оттона; Гидда, графиня Швабская), простых монахов («франкский инок Бернард») и т. д. Видеть святые места, в прозрачной иорданской струе утолить жар сердца, разгоряченного «любовной жаждой», отломить пальмовую ветвь в иерихонской долине, унести подлинную реликвию от Гроба Господня — осколок камня его пещеры, кусочек Крестного Древа, свечу, загоревшуюся нездешним светом в пасхальную ночь, — видеть с высоты Синая «неизреченную славу Божия величия» — таковы были стремления, заставлявшие пренебрегать опасностями «бурных морей, высоких гор, суровой ярости диких народов». Греза влекла за моря. На земле самой романской Европы, начавшей, — по выражению бургундского монаха Глабера — «покрываться белым одеянием церквей», эта греза вызывала множество своих воплощений — круглых «храмов Святого Гроба». Вновь создаваемые церкви наполнялись реликвиями Святой земли; в них люди прикасались к «залогам» нездешней святыни.

Страннические толпы двигались со всех сторон. Самыми подвижными были норманны и англосаксы. Первые избирали один из трех путей: восточный, через Русь, западный — вокруг берегов Испании, через Гибралтар, и южный — через Рим и восточные гавани Италии. Вторые двигались преимущественно третьей из указанных дорог. Они пускались в путь в весеннее время, «вознося перед его началом молитвы Всевышнему, да поможет Он безопасно пройти снежные цепи Альп». В Альпах и Апеннинах их ждали приюты, выстроенные государями из дома Каролингов или местными итальянскими князьями: госпиции Людовика Благочестивого и Матильды Тосканской. В Риме многие проводили зиму, и с концом пасхального времени, «светло озарявшего весь мир, поднималось и двигалось дальше бодрое войско». По словам Беды, в его время совершать паломничество в Рим и, как можно догадываться относительно многих странников, следовать далее в Палестину стало обычаем англов «знатных и простых, клириков и мирян, мужчин и женщин».

Французские путники оставили несколько меньше следов в летописных памятниках, зато на этапах их дороги в Испанию, Италию и на Восток распустился пышный цвет сказаний и песен, собравшихся впоследствии в венок «chansons de geste»[50] вокруг имени Карла.

Темп паломничеств все учащается в конце X и первые годы XI века. Сарацинская гроза на морях, казалось, отступала — пираты втягивались в круговорот хозяйственной и культурной жизни, правильного товарообмена. В самой Палестине владычество арабов утратило свой враждебный христианству облик. Раны, которые нанесли ему одиннадцать лет (1009–1020 годы) террора, развязанного полубезумным халифом Хакемом — в эти годы разрушен был храм Св. Гроба, срыты до основания базилики Флавиев и сооружения Карла Великого, христиане подверглись жестоким гонениям и унижениям, — были в значительной мере залечены с новым поворотом политики халифа, столь же необъяснимым, как и первый. Однако эти годы положили конец латинскому протекторату над Святой землей. Наследство Каролингов, потерявших престиж на Западе, подобрала окрепшая с победами императоров Никифора II и Цимисхия Византийская империя. Латиняне отступали в Сирии и на морях, тогда как греческие императоры возвратили христианству Кипр и Антиохию, Эдессу, Кесарию и Назарет. Казалось, близок был час освобождения самого Иерусалима.

События, наносившие урон самолюбию западного священства и западных правителей, не отразились прямо на западных паломничествах. Христианский государь-патрон Св. Гроба — не важно, откуда он был, с Запада или с Востока, — казалось, одинаково обеспечивал спокойное пребывание в Иерусалиме всем единоверцам. Соперничество греческой и латинской Церквей стало ощущаться неблагоприятно пилигримами только в годы, последовавшие за их официальным разрывом (1054 год). Уже в 1055 году его следствия испытал на себе св. Льетберт, епископ Камбре. Затруднения, какие чинил ему на Кипре византийский катапан