Эпоха бедствий - [2]

Войско Гурцата увеличивалось - к нему начали присоединяться саккаремские кочевники и племена, населяющие предгорья Самоцветного кряжа. Каталибы, степные джайды, зуреги, чиргазы. и прочие варвары, сбросившие власть шада, почитали Гурцата освободителем, не понимая, какую угрозу несет в себе хаган, полностью отдавшийся под влияние нечеловеческой власти Хозяина Небесной горы. Однако воины диких народов шли за ним, соблазненные видениями новых земель, рабов и бренного богатства.

В то время, когда Полдень полыхал, на Полуночи сохраняли странное молчание. Кениг Нарлака даже не позаботился укрепить границы империи, самодовольно полагая, что мергейты. удовлетворятся завоеванным и не пойдут дальше: после долгой летней кампании войско Гурцата устало, перегружено добычей, а воины желают отдохнуть и вволю насладиться плодами тяжелого ратного труда. К тому же шад Даманхур, заручившись помощью и поддержкой священнослужителей Меддаи, собрал и обеспечил огромное наемное войско, готовое нанести решительный удар по мергейтам и переломить хребет вырвавшемуся из Вечной Степи чудовищу войны. Только конис Нардара Юстиции, человек опытный и предусмотрительный, понял, что стоящие всего в нескольких десятках лиг от границы, конисата варвары представляют нешуточную угрозу, и начал спешно искать союза с прочими княжествами Материка и Империей, а заодно готовиться к войне.

Наши соотечественники арранты не спешили вступить в войну - безусловно, кесарь Тиберис выслал на помощь Даманхуру два легиона в обмен на уступки со стороны Саккарема: несколько портов побережья должны были отойти к Аррантиаде. Но, как ты, господин, скоро увидишь, увы, замыслы, твоего царственного предшественника простирались куда дальше и шире.

Не стану сейчас разрушать любопытство моего басилевса, описывая битву при Аласоре, закончившуюся трагически для обеих сражающихся сторон, или интриги государственных мужей, видевших в войне не только бедствие, но и путь к извлечению державной или личной выгоды. Замечу лишь, что все их действия являлись заведомо проигрышными, ибо мало кто знал, что в вихре Последней войны столкнулись меж собой не политика и сила оружия, а интересы всего сообщества людей и жестокая воля чуждого нашему миру существа, прибывшего в Среднюю Сферу вместе с Небесной горой. И не будь нескольких человек, до конца осознавших, какую угрозу представляет это чудовище, и начавших самостоятельно бороться с иномирным злом, нынешний облик нашей Сферы оказался бы, совсем иным.

Хозяин Небесной горы был силен. Когда Он, подпитанный человеческим страхом, получил возможность влиять на судьбы мира, Равновесие Универсума пошатнулось: открылись прежде запертые врата в сопряженные Вселенные. Возродились старые, позабытые твари, спавшие доселе, - тогда можно было встретить и двергов, и являвшихся через распахнувшиеся Врата Универсума альбов, и воскресших демонов древности.

Безысходность, смятение и неверие обуяли народы.

Души людей тоже не остались нетронутыми: мы забывали спокон веку чтимых богов. Нам, злосчастным смертным, нищим разумом, остается лишь помнить о событиях великого прошлого, чтобы не попустительствовать повторению старинных ошибок, способных рано или поздно привести мир к Концу Времен и бездонной пропасти Небытия.

Копирование старинного трактата занимает время, посему же осмелюсь предположить, что весь фолиант я представлю на твой, о басилевс, суд, не ранее чем к празднованию дня зимнего солнцестояния грядущего года. По причине того, что рукопись Драйбена из Кешта превесьма объемна, я счел, что, разбив оную на связанные преемственностью событий доли, я избавлю своего царственного господина от утомительного изучения целокупного повествования, занимающего более пятисот пергаментных листов. Прими же третью и четвертую части этой долгой повести, откомментированной и дополненной по моему скудному разумению.

Да хранят тебя боги. Великолепный!

Подписал собственноручно

Эврих Иллирий Вер.

Лаваланга, 4-й день месяца Скорпиона 1582 года1 по счету от начала эпохи Черного неба.

Часть первая. Безнадежные изыскания

Obscuratus est sol et aei.

[Помрачились солнце и воздух (лат.)]

Глава первая. Неприятности продолжаются

Шад Саккарема, солнцеликий и царственно-рожденный Даманхур атт-Бирдженд, единовластный повелитель Восхода и Полудня, владыка всех земель от побережья Полуденного океана до Вечной Степи и Самоцветных гор, великий эмайр Междуречья и Дангары, теперь мог смело прибавить ко всем своим титулам поганенькое словечко "бывший". Бывший шад, бывший повелитель, бывший эмайр... Впрочем, под его рукой пока оставались Дангара и Дангарский полуостров, но разве может сравниться эмайрат, лишь на одну пятую превосходящий размером какой-нибудь занюханный Нардар, с великой державой, исчезнувшей с лица земли всего за три луны?

Даманхур скучал. Ему надоело общество льстивых эмайров, в глазах которых постоянно плескался страх, не хотелось смотреть на однообразные золотисто-желтые песчаные дюны Альбакан-ской пустыни и выслушивать однообразные донесения гонцов: "Мергейты взяли еще один город в Междуречье, мергейты перешли Урмию на полудне, мергейты готовятся к штурму Мед дай... Мергейты то, мергейты се..." Не улучшали настроения и последние новости: некогда верные подданные шада, давным-давно добровольно признавшие его власть кочевые джайды и племена каталибов, вкупе с горцами, родственными манам из Аша-Вахишты, вдруг примкнули к неистовому войску степного хагана. Не поймешь, мятеж сие или просто некая колдовская сила, стоящая за Гурцатом, подтолкнула бывших саккаремцев обратиться против своего владыки и своей страны? Или это безнадежная попытка сохранить семьи и племена, которым в случае неповиновения грозило беспощадное истребление? Какая, собственно, разница... Армия Гурцата пополнилась новыми тысячами сабель, и ничего с этим не поделаешь.