Эпизоды революционной войны - [27]

Альмейда отдал приказ начать решительную атаку, чтобы любой ценой сломить сопротивление противостоящего ему противника. В результате успешных действий его бойцов вражеский пост был уничтожен и путь к казарме оказался открытым. Во время этой атаки Альмейда и трое его товарищей - Массо, Эрмес Лейва и Пена - были ранены, а четвертый, по имени Молл, погиб. На другом фланге Гильермо Гарсия удалось быстро ликвидировать вражеский пост. Меткой стрельбой из автомата он уложил четверых батистовцев. Рауль немедленно воспользовался этим успехом и, разделив свой взвод на две группы, бросился к казарме. Таким образом, в результате действий капитанов Гильермо Гарсия и Альмейды по уничтожению вражеских постов был окончательно решен исход боя. Одновременно следует отметить инициативные действия Луиса Креспо, который пришел к Альмейде из штаба, чтобы принять участие в атаке.

В от момент, когда сопротивление противника уже было сломлено и мы подходили к казарме, где развевался белый флаг, кто-то, по-видимому из наших бойцов, выстрелил. В ответ раздалась автоматная очередь, сразившая Нано Диаса. Взвод Кресенсио непосредственно в атаке не участвовал и выполнял задачу по прикрытию дороги в Чивирико. Его бойцы поймали нескольких батистовцев, пытавшихся спастись бегством. Несмотря на то что бой был жестоким и длился долго, ни один местный житель не пострадал.

В бою за Уверо наш отряд потерял 15 человек убитыми и ранеными. Потери же противника составили 14 человек убитыми и 19 ранеными. В плен было взято 14 батистовцев, и лишь шести вражеским солдатам удалось спастись бегством. У противника, таким образом, было всего 53 человека, и командовал ими лейтенант, который вскоре после своего ранения решил капитулировать.

С обеих сторон в бою участвовало 133 человека, и за два часа сорок пять минут из строя было выведено 48 человек, то есть более одной трети личного состава. Такие потери можно объяснить тем, что наступавшим пришлось действовать в основном на открытой местности, а оборонявшиеся не имели надежных укрытий. При этом следует учитывать и ту ожесточенность, с которой дрались противники. Для нас этот бой явился переломным моментом. После него боевой дух отряда окреп, еще сильнее стала вера в победу. И хотя последующие месяцы были месяцами суровых испытаний, мы уже владели секретом побеждать врага. Этот бой решил судьбу мелких гарнизонов противника, расположенных вдали от его главных сил, и батистовцы вскоре отвели их.

Батистовцы не смогли получить подкрепления и авиационной поддержки, так как в их телефонный аппарат угодила одна из первых выпущенных нами пуль и связь казармы с Сантьяго была прервана. Насколько я помню над полем боя пролетел всего два раза какой-то самолет. Разведывательные самолеты противника появились несколько часов спустя, когда мы уже были в горах. О степени плотности нашего огня, который обрушился на деревянные постройки, свидетельствует и то, что три из пяти маленьких попугайчиков, которых солдаты держали в казарме, были убиты.

Возвращение к обязанностям врача доставило мне несколько трудных моментов. Первым тяжелораненым, которому я оказал помощь, был товарищ Сильерос. Пуля раздробила ему правое плечо, прошла через легкие и застряла в позвоночнике. В результате обе ноги у Сильероса были парализованы, и его состояние было крайне тяжелым. Я дал ему болеутоляющее средство и туго перевязал грудь, чтобы ему было легче дышать, - единственное, чем я мог помочь своему товарищу. Тяжело раненных Леаля и Сильероса было решено оставить на попечение врача вражеского гарнизона. Когда я сообщил об этом решении Сильеросу, стараясь при этом как-то успокоить его, он ничего не сказал в ответ, но на его лице появилась печальная улыбка, которая больше всяких слов говорила о том, что он прекрасно осознает свою обреченность. Я тоже понимал это и хотел поцеловать его на прощание в лоб, но такой поступок с моей стороны как врача был бы равносилен вынесению смертного приговора своему товарищу, и я не должен был омрачать его последние минуты. С глубокой болью я простился с тяжелоранеными бойцами. Они оставались вместе с 19 ранеными батистовскими солдатами, которым мы также оказали посильную медицинскую помощь. Батистовцы проявили некоторую порядочность и не стали сразу расправляться с нашими товарищами. Сильерос долго не прожил и по пути в Сантьяго скончался. Леаль остался жив и до конца революционной войны находился в тюрьме на острове Пинос. У него до сих пор сохранились следы ранений, которые он получил в бою при Уверо - этом важном эпизоде нашей революционной борьбы.

Погрузив на один из автомобилей Бабунов как можно больше снаряжения и особенно медикаментов, я вовремя прибыл к месту сбора отряда, чтобы оказать помощь раненым и попрощаться с погибшими товарищами, которых мы похоронили у поворота дороги. Поскольку противник мог быстро организовать преследование, было решено уйти от этих мест как можно дальше. Я оставался с ранеными. Энрике Лопес должен был обеспечить транспортировку их в укромное место, выделить мне помощников и наладить снабжение медикаментами.