Эпизод VI: Возвращение джедая - [8]

Веселье возвращалось на круги своя. Вновь заиграла музыка. Вислоухий синий джиззист Макс Ребо подогревал публику. Его музыка Ландо не нравилась, зато певичка Ристалл была благосклонна к одинокому стражнику. Калриссиан поболтал с ней немного, условился о свидании, и она убежала на сцену, стрельнув взглядом туда, где стоял охотник за головами в серо-зеленых мандалорских доспехах.

* * *

Новый гость вел себя паинькой. Гулял от стола к столу, пару раз поставил на кон, отказался от выпивки и в конце концов устроился у колонны и стал изучать обстановку. Во дворце Джаббы было на что посмотреть. Хотя гостя, кажется, больше интересовала танцующая, пьющая, жующая, веселящаяся толпа.

Он крутил головой, пока его взгляд не наткнулся на неподвижную фигуру в другом углу зала. Облаченный в серо-зеленые потрепанные доспехи древних воинов, там стоял Боба Фетт. Боушх мгновенно положил ладонь на оружие. И тогда Боба чуть-чуть наклонил голову в знак того, что оценил ловкость коллеги. Это было приветствие одного хищника другому. Салют с обнаженными клыками. Ты на моей территории. Добро пожаловать… Боушх поклонился в ответ.

* * *

Гаморреанцы волокли Чубакку по неосвещенным коридорам темницы. Вуки негромко скулил и не сопротивлялся: он опасался темноты. На каком-то из бесчисленных поворотов с потолка свесилось скользкое щупальце и обвилось вокруг шеи вуки.

— Р-рреа-рархх! — выдохнул тот.

Щупальце испуганно отдернулось.

Гаморреанцы поднажали и общими усилиями втолкнули Чубакку в камеру. Прежде чем тот успел что-либо сообразить, они сдернули с его лап наручники и захлопнули дверь.

Вуки поднял морду к потолку и жалобно завыл. Его никто не услышал.

* * *

В тронном зале было темно, пусто и очень тихо. Ночь заполнила все уголки, скрывая детали прошедшего празднества. Кровь, вино и плевки пачкали плитки пола, разодранные в порыве страстей занавески свисали лохмотьями, пропуская тусклый лунный свет, бесчувственные тела лежали вперемешку с обломками мебели. Вечеринка закончилась.

Среди света и тени бесшумно двигался кто-то — небольшая фигурка то сливалась с колонной, то причудливо дополняла скульптурную композицию, то вдруг ярко вспыхивала металлом доспехов, попадая в предательский отсвет.

Крадущийся никого не потревожил, даже спящих гуляк, через которых ему приходилось переступать. Он ни разу не издал ни единого звука. Это был Боушх, охотник за головами.

Он выбрал странное время, чтобы полюбоваться главной достопримечательностью дворца — карбонитовой плитой в человеческий рост, висящей в защитном поле.

Какое-то время Боушх молча разглядывал эту плиту и человека, заключенного в ней. Дальнейшие действия охотника были еще более необычными. Он отключил защитное поле, и тяжелый монолит медленно поплыл вниз.

Можно было ожидать, что грохот разбудит весь замок, но карбонитовый саркофаг бесшумно опустился на пол. Боушх все-таки посмотрел по сторонам.

Судя по всему, дворец спал и видел сны.

Охотник за головами протянул руку и осторожно коснулся щеки замороженного человека. Снял перчатку — ладонь его оказалась маленькой и неожиданно хрупкой — и снова провел кончиками тонких пальцев по искаженному лицу.

Поверхность была холодной и очень твердой.

Боушх изучил огоньки на контрольной панели плиты, поменял, сверившись с извлеченной из сумки запиской, конфигурацию тумблеров. Еще раз огляделся и нажал на кнопку.

Долгое время ничего не происходило. Только назойливо пищал зуммер и мигали огни на консоли. Потом твердая оболочка ожила, стала мягче, покрылась порами. И податливее. Карбонит принялся медленно испаряться. Жесткие черты скованного холодом человека смазались, потекли. Расслабились и бессильно упали так долго поднятые в протесте руки. Боушх едва успел подхватить обмякшее безжизненное тело и аккуратно уложить его на пол.

Охотник снова коснулся щеки кореллианина, на этот раз не ощутив карбонитовой пленки, но кожа по-прежнему была холодной. Боушх нагнулся, приблизив уродливый шлем к самому лицу Хэна Соло. Ни звука дыхания. Ни пульса. Ничего. Кореллианин был мертв.

Спустя долгое, очень долгое мгновение Боушх, безнадежно прижавшийся шлемом к груди Хэна Соло, уловил короткий слабый толчок — неуверенно заработало сердце. Сбивчиво и неровно. Хэн закашлялся, Боушх быстро прикрыл ему рот ладонью.

— Тихо! — шепнул охотник за головами. — Просто расслабься… …Он всплывал из безвременья и неподвижности, из темного вязкого омута, в котором не было ни света, ни воздуха. Прошла вечность с тех пор, как он в последний раз попытался вздохнуть, закричать, но вместо воздуха в легкие хлынула густая холодная жидкость. Вечность, которой он не заметил.

Ощущения вернулись — все сразу. В кожу вонзились мириады крошечных острых зубов, воздух рвал легкие в клочья, и каждый вдох был агонией. Он снова оглох от рева ветра, когда из какой-то щели потянуло едва заметным сквозняком. Он был мокрым от пота. Сердце, разгоняясь, яростно гнало кровь по венам, и каждый удар его сотрясал сведенные судорогой мышцы. От боли корчило каждую клетку. Хотелось кричать, но что-то по-прежнему зажимало ему рот. Было больно, но он не понял, что это боль.