Эпилог - [183]

дов ведет разговор с памятником Лассаля, мечтает о том, чтобы «перекрасить мир».

…Каково назначение фантастики и условностей, этого «смещения законов времени и пространства»?

Оно состоит в том, что, по замыслу автора, через фантастику и игру люди преодолевают действительность, и именно современную действительность, — уходят от нее.

Авторская мотивировка этого «преодоления» состоит в том, что этим путем люди приобретают те подлинные человеческие чувства, которые жизнь у них отняла.

Итак, мир полон лицемерия и подлости, и нужно уйти в мир детских впечатлений, в область снов и фантасмагорий, чтобы стать искренним и честным.

Вот какова та «философия», которая определяет отношение Каверина к советской действительности (ибо в повести идет речь именно о ней).

Изображение советской действительности как мира «скуки и лицемерия», призыв «спасаться» от нее — отражают отношение к советской действительности представителей гибнущих классов, непримиримо враждебных революции, злобствующих против нее, не могущих переносить торжества социалистического строительства, «протестующих» против него. Призыв «уйти» в мир иллюзий, попытки представить советскую действительность как господство «подлости и лицемерия» есть форма активного сопротивления классового врага, сопротивления всеми средствами и методами.

Произведения типа «Художник неизвестен» специфическими средствами «обосновывают» это сопротивление. Сам автор — Каверин — выступает глашатаем этой буржуазной непримиримой, враждебной пролетариату идеологии.

…Теорию самоцельности и самоценности искусства Каверин нарочито подчеркивает, сопоставляя последнее с жизнью.

Архимедов ходит по городу и ищет цвета.

«Утконос» в совхозе, как и Архимедов в Ленинграде, утверждает, «что серый цвет несовместим с торжеством социализма»…Суть этой тарабарщины в том, чтобы поставить самое несущественное, относящееся к области зрительных впечатлений, рядом с такими понятиями исключительного, всеобъемлющего значения, как понятие социализма, и принизить последнее, свести его на уровень смешного.

Все это очень похоже на бессильную издевку.

С другой стороны, Каверин оказывается в плену у Хлебникова. Он целиком воспринимает его абстрактную, мистическую символику. Для Хлебникова звук является символом мира.

…Подставляя вместо звука цвет, Каверин идет по этому же пути маниакальной фантастики, литературного спиритизма, зауми в полном смысле этого слова. Но он не понимает, что он сам жестоко разоблачает себя, открывает перед читателем крах буржуазного сознания, умственный маразм, бесплодие и бессилие художника, выражающего идеологию реакционных классов.

Те прямые формулировки, которые дает Каверин, показывают лишь его последовательность в этом отношении и лишь углубляют ту бездну оскудения, которую обнаруживает его мировоззрение.

Б) Из статьи П.Березова «Под маской» (Пролетарский авангард. 1932. № 2)

…Из общего клеветнического суждения о несовместимости прогресса и социализма у Яна Ларри (Повесть «Страна счастливых») вытекает вывод о несовместимости искусства и социализма, о невозможности роста искусства в социалистических условиях.

Это клеветническое утверждение более развернуто и имеет специальное обоснование в произведениях О.Форш («Сумасшедший корабль», Издательство писателей в Ленинграде, 1931), Б.Пастернака («Охранная грамота»), В.Каверина («Художник неизвестен») и Л.Грабаря, которые развивают открытую апологию буржуазного искусства. При различной специфике своих творческих приемов все они сходятся на одном, что социализм враждебен искусству, что социализм губит искусство.

…Тот же скорбный мотив звучит… у Каверина, по мнению которого искусство при социализме так же загнано в тупик, как его герой — сумасшедший Жаба — за театральными кулисами окружен своими врагами: «Окружен со всех сторон, отступать некуда. Или предложить мир, или сдаться». В.Каверину кажется, что искусство в современных условиях «потеряло лицо…»

…По мнению этих хранителей старины, не только искусство блекнет, но и вся жизнь замирает, сереет в «сумерках» социализма. Шкловский в «Третьей фабрике» говорит: «Живу тускло, как в презервативе».

Такая же оценка современной жизни дана и В.Кавериным, по воле которого многие сходят с ума, за столиками «сидят пьяницы эпохи реконструкции страны», а художник Архимедов отказывается от сына в пользу коммуниста Шпекторова, который строит социализм. Но если бы ему пришлось выбирать между моралью и штанами, он бы выбрал штаны». Другими словами: социалистический строй с достаточным количеством штанов, но безо всякой морали, без яркого расцвета творческих возможностей — вот что нас ожидает по Каверину.

…Все это — откровенное издевательство над миллионами пролетариев нашей страны, которые с подлинным энтузиазмом и героизмом борются за великую будущность человечества, за социализм.

…Я.Ларри в своей утопии рисует еще более печальную картину будущего. Один из его героев, терзаясь своей никчемностью вследствие невозможности применения в социалистическом строительстве своих творческих способностей, с грустью говорит: «Мне нужно было жить в двадцатых, тридцатых годах. Я, кажется, немного опоздал родиться».