Эпикур - [60]

Первым от имени Ареопага выступил Стратокл. Толстяк прочёл заключение архонтов, в котором не было подробностей, а просто перечислялись обвиняемые: «Демосфен взял двадцать талантов, пусть отвечает за эту сумму; Филокл взял восемнадцать талантов, пусть отвечает за эту сумму, Харикл взял пятнадцать талантов, пусть отвечает за эту сумму; Демад взял пять тысяч стратеров... Аристогитон взял...»

   — Вот ещё что я хотел заметить, судьи, — продолжал Стратокл, — сегодня не обычный суд, сегодня среди обвиняемых вы видите самых известных людей города. Оценивая их вину, подумайте не только о ней, но и о том, на кого она бросает тень. Потому что, мне кажется, сегодня вы судите их, а завтра другой рассудит вас...

Под «другим», естественно, подразумевался Антипатр.

Стратокл отошёл, и в напряжённой тишине прозвучало объявление первого дела: «Гипперид против Демосфена».

Они вышли оба, возбуждённый, быстрый обвинитель с тонким, искривлённым злобой ртом и невозмутимый серьёзный ответчик. Их глаза встретились, но Гипперид тут же отвернулся и попросил, чтобы пустили воду. Эпикур знал, что каждый из них имеет право только на два выступления, после чего судьи подадут голоса.

   — Меня, судьи, здесь удивляет одно обстоятельство, — начал Гипперид, — это то, что процесс, в котором сам Демосфен оказался замешанным, был начат по его же требованию. Будьте же особенно внимательны сегодня, судьи, в ваших решениях, не позволяйте ему одурачить вас своим красноречием...

Эпикур напрасно пытался найти в речи Гипперида какие-нибудь факты или доказательства. Вся она сводилась к простому утверждению, что Демосфен виновен, поскольку его вину признал Ареопаг. Настала очередь Демосфена. Он поднялся, спокойный, уверенный в своей правоте.

— Афиняне! Не в первый раз мне приходится здесь отстаивать свою правоту. — Голос оратора звучал твёрдо. — Вы помните, как когда-то враги не давали покоя ни мне, ни моим друзьям, обвиняя нас в незаконных действиях, чтобы лишить вашего доверия. Но сегодня мне тяжело выступать, потому что, оправдываясь, я бросаю тень на добросовестность Ареопага. Я не собираюсь обвинять архонтов, нет, я думаю, они были введены в заблуждение каким-нибудь доносчиком-сикофантом, получившим за свою клевету немалые деньги. Но всё же я вынужден им возразить, и ради своей защиты и ради истины. Знайте же, что обвинение моё совершенно не обосновано. Я не брал денег Гарпала. Я ни разу не встречался с ним. Я задаю обвинителю вопрос. Слышишь, Гипперид, я требую, чтобы ты ответил мне и суду, где, когда и от кого я взял эти деньги? Вы увидите, судьи, что доказательств моей вины нет. Единственное отношение, которое я имел к деньгам Гарпала, — это внутренний заем в размере двадцати талантов, сделанный по договорённости с казначеем два месяца назад для пополнения театрального фонда. Нужно было возместить некоторые оборонные расходы, а находящаяся в моём распоряжении касса теоретика оказалась пустой. Пятнадцать талантов из этой суммы уже возвращены, пять будут переданы, как только откупщики лаврионских рудников внесут арендную плату. Сейчас это подтвердит сам казначей. Закрой воду, — кивнул Демосфен служителю. — Эй, Мелис! Подойди и расскажи судьям о временном перераспределении казённых средств.

Но на зов Демосфена никто не откликнулся. К столу вместо казначея вышел смущённый Гимерий и сказал, что Мелис уехал из Афин по неотложным делам. Так объяснили Гимерию его домочадцы, когда он, не найдя казначея ни в суде, ни в Булевтерие, пришёл к нему домой.

Среди судей и публики поднялся шум. Послышались крики:

   — Он не сговаривался с Мелисом! Обман!

Демосфен помрачнел. Он попросил судей поверить ему на слово и продолжал речь.

Эпикур видел, что, по мере того как Демосфен завладевает вниманием судей, лицо Гипперида наполняется яростью, как тогда, на Пниксе во время Собрания. Когда подошла его очередь, он был доведён до исступления. Это было состязание солнца и бури, разума и страсти.

   — Не слушайте его! — гневно кричал Гипперид. — Да, Демосфен, когда на тебя пали подозрения, ты сам выступил перед народом и доверился в этом деле арбитражу Ареопага. А теперь ты начинаешь придираться к Ареопагу, требуя объяснения его решений, спрашивая, при каких обстоятельствах ты получил это золото, кто его тебе передал и в каком месте. Может быть, ты захочешь ещё спросить, как ты употребил это золото, после того как присвоил его?

Гипперид вспоминал подробности приезда Гарпала, обвиняя Демосфена в том, что тот не проследил за выполнением своих предложений, и выходило так, что и пропажу трёхсот пятидесяти талантов (в пылу речи Гипперид говорил «четырёхсот»), и побег Гарпала Демосфен подстроил только ради того, чтобы завладеть этими двадцатью талантами.

   — Что же, — воскликнул Гипперид, — Гарпал раздавал своё золото второстепенным ораторам, способным только на то, чтобы вызвать шумиху и выкрики, а тебя, который руководил всей афинской политикой, обошёл? Кого ты думаешь заставить поверить этому?

Войдя в раж, Гипперид сперва потребовал наказать оратора за все пропавшие деньги Гарпала. Но, почувствовав неудовольствие слушателей, смягчился и предложил приговорить Демосфена к уплате штрафа в десятикратном размере за пять талантов, не возвращённых в казну.