Эпидемия безбрачия среди русских крестьянок. Спасовки в XVIII–XIX веках - [27]
То, что Орлов узнал о Сидоровском, побудило его присмотреться, нет ли признаков подобного явления в других его имениях. В октябре 1779 г., требуя от бурмистра Городца (Нижегородская губерния) представить информацию о количестве зажиточных крестьян и о том, как они заработали свои деньги, Орлов заодно поинтересовался, у кого есть незамужние дочери, которые по возрасту уже должны быть замужем, и есть ли молодые вдовы. Когда в декабре 1779 г. городецкий вдовец попросил Орлова заставить молодую вдову выйти за него, Орлов распорядился в случае, если она и дальше будет отказываться, отправить ее — явно в наказание, возможно, чтобы выдать насильно в другом месте, — в его московскую усадьбу[175]. В Городце было много староверов, в основном поповцев, и имелась старообрядческая часовня, в которой орловские староверы-поповцы венчались. Было бы весьма удивительно, если бы отказ от брака в его городецкой вотчине превышал минимальный уровень[176].
В своей симбелейской Инструкции от 1791 г. Орлов ввел много правил, нацеленных на борьбу с отказом от брака. Он повторил запрет на кладку: «Отцам за дочерей денег отнюдь не брать под опасением жестокого наказания!»[177] Но искоренить этот обычай ему не удалось — из Симбилеев, например, сообщали о кладке, взятой в 1821 г., так что он отказался от дальнейших усилий. Впоследствии он ограничивался пожеланием, чтобы кладка была умеренной[178]. Он подтвердил правило, ранее установленное для Сидоровского и остававшееся в силе до конца его жизни: если женщины к 20 годам не выходили замуж, отцы их были обязаны найти женихов в течение шести месяцев. Если это не было сделано, семьи непокорных невест облагались штрафом: 10 рублей со среднего двора, 15 рублей с зажиточного. Если двор был настолько беден, что не мог уплатить штраф, отца девки следовало высечь при мирских людях деревни. Если же ни штраф, ни розги не возымели действия, бурмистр и выборные должны были сами выбрать жениха, позаботясь при этом, «чтобы друг другу и дом дому стоили»[179]. Орлов не замедлил провести свои распоряжения в жизнь. Инструкция датирована 26 сентября 1790 г. 8 октября он велел симбилейскому бурмистру прислать списки холостых мужиков и предназначенных им бракоспособных, но незамужних женщин и приказал, чтобы их женили незамедлительно[180]. В своем Уложении 1796 г. Орлов сохранил все эти правила, кроме одного (наказания розгами), и добавил новые, например, что с холостыми и вдовыми мужиками 25 лет и старше следовало поступать так же, как с незамужними девками и вдовами (однако во всей обширной вотчинной переписке нет ни одного свидетельства, что данное распоряжение имело какие-либо практические последствия). Штрафы не состоявшим в браке были увеличены до 25 и 50 рублей; самых бедных бурмистр должен был штрафовать на свое усмотрение. Орлов добавил, что мужчин и женщин, к браку действительно непригодных, принуждать к нему не надо. Списки тех, кому положено было вступать в брак, должны были посылаться в его московскую контору с припиской о том, что вотчинные власти намеревались делать в каждом конкретном случае[181]. Несмотря на отмену телесного наказания, орловские документы свидетельствуют, что и после 1796 г. сельские сходы все-таки принуждали некоторых непокорных женщин выходить замуж (хотя иногда наталкивались на сопротивление попов, требовавших соблюдения церковного правила, что венчающиеся должны дать свое согласие на брак), а Орлов и его московская контора продавали, или грозились продать, других упрямиц или ссылали их в Сибирь[182].
Орловские правила относительно браков крепостных бросают свет как на возникавшие проблемы, так и на попытки их преодоления. Орлов не имел определенного отношения к женщинам, выходящим замуж за пределами его вотчин, пока не пришел к пониманию, что, позволяя женщинам уходить из вотчины в замужество за рыночную цену, он не терпит убытка; иногда ему удавалось получить за них гораздо больше рыночной цены. Хотя он был готов в любое время применить (и уполномочить бурмистров и выборных привести в исполнение) карательные меры к взрослым незамужним женщинам, то, что он предпочитал использовать штрафы, несколько умеряло жесткость режима и сулило еще один источник дохода. Его неослабевающие усилия принудить женщин выходить замуж были, безусловно, жестокосердны, но — с учетом нравов эпохи — не в исключительной степени. Орлов отказался от принародного битья розгами (хотя после 1796 г. все-таки были случаи порки) и от попыток искоренить кладку. К тому же он готов был покупать крепостных девок в жены своим крепостным мужикам, которые не смогли найти невест у себя, — жестоко по отношению к девкам, конечно, но большое благо для мужиков, получивших купленных невест. Своим бурмистрам он наказывал, что если крепостные сами купили себе крепостных крестьянок, а потом отдали их замуж, выводные деньги должны идти крепостным, а не ему[183]. И его правила относительно брака — во многих имениях вообще и в большинстве имений в основном — не имели приложения: девки по своей воле выходили замуж обычно до исполнения 20 лет, большинство молодых мужиков к 30 годам были женаты, и они или их родители справлялись со сватовством сами без всякого вмешательства со стороны Орлова
