Эпидемия безбрачия среди русских крестьянок. Спасовки в XVIII–XIX веках - [22]

Князь Михаил Михайлович Щербатов (1733–1790) оказался среди первых (возможно, самым первым), кто установил своим крепостным девкам предельный возраст выхода замуж, поскольку считал, что многие из них не пойдут замуж без принуждения. Щербатов владел несколькими тысячами крепостных душ. Он прославился пламенными речами в Уложенной комиссии Екатерины II в 1767–1768 гг. в защиту дворянских привилегий и призывами к их расширению, в которых нападал на купечество и клеймил любые намеки на облегчение доли крепостных как гибельные для России и для самих крепостных. Он занимал ряд руководящих постов в правительстве, в том числе в Сенате; был удостоен звания официального историографа и стал автором истории России в пяти томах; написал знаменитое сочинение с критикой социально-политических нравов в царствование Екатерины II и утопический роман, в котором монарх царствует, а управлением занимается благодетельное высшее дворянство.

В Генеральной инструкции 1758 г. для приказчикa своих близко друг к другу расположенных имений, Михайловское и Кузмодемьянское в Ярославском уезде, он велел, чтобы крепостные девки выходили замуж к 17, а мужики женились к 20 годам. И объяснил это следующим образом: «Понеже усмотрено во многих деревнях, что многия крестьяне до престарелых лет доходят холостыя и не женятся, также и девки стареются не замужем, отчего: 1. Домы пустуют, 2, и менше душ становится и следственно все поборы, как государевы, так и госпоцкие, тягостнея крестьянем бывают. И для сего наблюдать, чтоб конечно девка не более семнатати лет сидели в девках, развя которому крестьянину необходимая нужда в работнике, да и такому можно принять в дом зятя, а мущины женились дватцети лет»[128].

Часть юности Щербатов провел в Михайловском — родовом поместье семьи. Прослужив два года в Семеновском гвардейском полку в Санкт-Петербурге (1755–1756), он вернулся в Михайловское с молодой женой и маленькой дочкой, но вскоре был опять вызван на службу в связи с Семилетней войной. Щербатов сочинил Генеральную инструкцию в июле 1758 г. во время службы в Санкт-Петербурге и вносил в нее поправки вплоть до 1762 г.[129] Он воспользовался освобождением дворян в 1762 г. от обязательной службы, чтобы уйти из армии, много времени проводил в Михайловском в период с 1762 по 1767 г. и затем опять после выхода в отставку в середине 1780-х. Щербатов хорошо знал своих михайловских крепостных, о чем свидетельствует его обильная переписка с приказчиками.

Можно предположить, что, как и у Бестужева-Рюмина, правило Щербатова о браках основывалось на наблюдениях за обычаями его собственных крепостных душ, но это не так: «многие деревни», в которых молодые мужики и девки не женились, были не его. Согласно черновому варианту ревизской сказки от 1762 г., в его близко расположенных друг к другу имениях Михайловское и Кузмодемьянское было более 1200 душ мужского и женского пола[130]. Почти все мужчины и женщины к 20 годам состояли в браке. Было только пять незамужних женщин старше 20 — в возрасте 40, 45, 50, 50 (безногая, то есть, вероятно, для замужества непригодная) и 60 лет[131]. Несколько больше было неженатых мужиков: пять человек от 20 до 24 лет, которые вполне еще могли жениться, и восемь от 27 до 57. Обширная переписка между Щербатовым и его ярославским приказчиком незадолго до и после 1758 г. не содержит и намека на сопротивление крепостных женщин браку, на трудности крепостных мужиков в нахождении невест или на то, что он установил свое правило о браках из-за горстки холостых мужиков и незамужних девок в его Ярославских владениях. Из переписки видно, что его крепостные время от времени просили разрешения привести невесту из одного или другого щербатовского имения и что он всегда давал им на это разрешение (оформленное в виде приказа)[132].

Судя по возрастам никогда не бывших замужем женщин на 1762 г., если и были когда-то трудности с убеждением вотчинных девок выйти замуж, то проблема была решена еще 20 лет назад. По другим имеющимся сведениям видно, что щербатовские мужики никогда не испытывали трудностей с нахождением жен[133]. Некоторые, возможно, затруднялись выбрать невесту у себя, но — как показывает выборка из 35 отпускных грамот от 1719–1762 гг. (приведены в главе 1) и подтверждает ревизская сказка от 1762 г. — всегда было можно за небольшую цену заполучить невесту из соседних имений. Сохранившаяся вотчинная переписка первой половины XVIII в. представляет собой лишь малую долю всех приказов, посланных в Михайловское. Показательно, однако, что тема брака возникает только один раз: в 1741 г. после того, как один из крепостных женился на якобы отпущенной, которая оказалась солдаткой, Ирина и князь Петр Щербатовы (мать и старший брат Михаила) приказали, чтобы священники, совершающие венчание, проверяли отпускные бумаги всех приходящих со стороны женщин[134].

Крестьяне, среди которых женщины не выходили замуж, принадлежали соседям Щербатова: ревизские сказки 1762 г. свидетельствуют о том, что в близлежащих имениях наблюдалось растущее число взрослых незамужних женщин. Так, например, в деревне Жабино, вотчины Спасского монастыря в Ярославле, 9 из 53 женщин 25 лет и старше (17 %) никогда не были замужем; 6 из 44 женщин 30 лет и старше (14 %) никогда не были замужем. Среди 37 мужчин от 30 лет и старше только один никогда не был женат. Двое из восьми мужчин, 25 и 29 лет, никогда не были женаты, но вполне еще могли жениться. Такого нельзя сказать о женщинах в возрасте 25–29 лет