Эныч - [25]
— Сокол!
Гена бросает чемодан и переходит на бег.
— Сокол!
— Нет! Не правильно! Я в такие игры не играю!
Гена выбегает на улицу. Ландсгербис, наморщив лоб, стоит у стеклянных дверей. «Сокол» мечется на трамвайной остановке, затем бежит к стоянке такси…
Распахивая дверцу машины, «Сокол», он же капитан Дельцин, выпаливает:
— В аэропорт. К чертовой бабушке! Плачу втройне!
— Ив оба конца, — говорит водитель. — Деньги на бочку. Дельцин бросает на сиденье к шоферу пятидесятирублевую купюру, делает резкий жест рукой.
— Гони!
Машина срывается с места, давит у остывшей асфальтовой кучи двух замечтавшихся голубей и мчит по трамвайным рельсам, вздымая пыльные облака.
Опираясь на пульт костяшками пальцев, стоит, наклонившись, генерал. Его взгляд направлен в одну точку. Перед Плуховым — кучка раздавленных окурков. Он в задумчивости.
У стола, потирая лоб, просматривает свои записи Ландсгербис.
Нервно подергивая усами ходит по комнате Джугашхурдия, время от времени поглядывая на генерала.
— Тридцатый… Тридцатый… Жду сообщений… Двадцать второй… Двадцать второй… — вызывает на связь группы Степанчук.
— Говорит тридцатый, — звучит из динамика. — Машина с «Соколом» выехала на Варнаковское шоссе. Движется в сторону аэропорта.
— Состояние четыре! — командует Степанчук. — Не упустите сигнала от «Сокола»!
Проследив за взглядом генерала, Джугашхурдия останавливается у стола и говорит Плухову:
— Зачэм вы рассматрываэтэ окуркы? Надо что-то прэдпрынымат.
Генерал выпрямляется. Убирает руки в карманы. Смотрит на Ландсгербиса.
— А что вы, товарищ Ландсгербис, думаете по этому поводу? Вы — как очевидец?
Ландсгербис ручкой, в форме скрипичного ключа, делает новую запись в книжечке.
— Данная экстраординарная ситуация получена путем сложной комбинационной игры. Предпочту не делать скоропалительных выводов. Касательно Дельцина замечу, что за время многолетней совместной работы не наблюдал за ним каких-либо отклонений при выполнении служебного долга.
Ландсгербис посасывает колпачок авторучки.
— Ясно, — говорит генерал, пощипывая мочку уха. Пододвигается к Степанчуку.
— Ясност прэдполагаэт дэйствиа, — ворочает усами Джугашхурдия. — Ваш Чугун наносыт странэ нэвосполнымыэ потэры. Он угрожаэт государствэнным ынтэрэсам страны. С этым пора кончат.
Генерал покусывает нижнюю губу.
— Майор Степанчук! Что скажете вы?
— Девятый… Девятый… — продолжает вызов групп Степанчук.
— Майор Степанчук! Я к вам обращаюсь!
— Я слушаю, товарищ генерал.
— Что вы слушаете?
— Вас, товарищ генерал.
— Я спросил ваше мнение. У вас есть еще свое мнение?
— Мое мнение целиком совпадает с мнением товарищей из Москвы, — Степанчук громко щелкает тумблером.
«На-ка, выкуси мое мнение», — думает он. Опускает голову к пульту и продолжает:
— Я только хотел добавить, что данная экстраординарная ситуация угрожает не только интересам всей страны.
«Свалились на шею два недоноска столичных — хмырь болотный и ишак карабахский».
Лицо генерала темнеет. Он стискивает зубы. Давят тяжелые мысли. Грозит в любую минуту заныть старая рана. «Да, понятно… Все, конечно, сразу в кусты. В кустах-то оно спокойнее. Хорошо в кустах. А мне, значит, решение принимать… Прислал мне помощников Барабан! Один какие-то кренделя выписывает, второй только губами чмокает, а третий вообще чокнутый и лыка не вяжет. Степанчук, вражина, всегда мне рад ножку подставить. Надо будет ему работенку погрязнее дать, да потуже, да чтоб ответственности побольше. И спать не давать. В крайнем случае все свалю на него, и никакой Борисов, никакой даже Молекула ему не помогут… А что делать сейчас? Брать Чугуна или не брать? Звонить Барабану?.. Нет, это отпадает — себе дороже. Надо решить сейчас. Самому… Вот черт! Так брать или не брать? Если Барабану сейчас звонить, то…»
— Итак, товарищи, — произносит генерал, доставая портсигар, — ситуация сложилась критическая. Дальнейшие действия врага предусмотреть практически невозможно. Исходя из данной обстановки, считаю необходимым изолировать ядро вражеской группировки, действующей в нашем городе. Если существенных возражений у вас не имеется, то Чугуна и Кувякина будем брать. По возможности — бесшумно. Возражения есть?
Расположившиеся за столом Ландсгербис и Джугашхурдия молчат. Генерал поворачивается к Степанчуку.
— Возражений, как вижу, не имеется. В таком случае, майор, приступайте к разработке и проведению операции захвата.
Генерал зажигает спичку, прикуривает.
— Есть, Петр Сергеевич, — встает клацая челюстями Степанчук.
Гудит зуммер.
— Говорит девятый. Группа Чугуна движется в сторону консервного завода. Контактов за последние полчаса не наблюдалось.
5
— Слинял твой земеля, — говорит Эн Энович, переступая через сточную канаву. — ДЗУ-ДЗОЙ накрылся.
— Сказать по правде, он мне сразу не понравился, вот ей Дядя! Мешочник какой-то. Помнишь, как он за свой чемодан трясся? Гусь!.. Ну, ничего, — вынув стакан из кармана, продувает его Коля. — Если Константиныч на смене, то не все еще потеряно. Наберем на его жестяночке консервов, сплавим их, и все будет в ажуре. Как говорится в библии, Эныч: хорошо, когда хорошо — хорошо…
— Далеко еще топать?
Роман «Конец века в Бухаресте» румынского писателя и общественного деятеля Иона Марина Садовяну (1893—1964), мастера социально-психологической прозы, повествует о жизни румынского общества в последнем десятилетии XIX века.
Начинается прозаическая книга поэта Вадима Сикорского повестью «Фигура» — произведением оригинальным, драматически напряженным, правдивым. Главная мысль романа «Швейцарец» — невозможность герметически замкнутого счастья. Цикл рассказов отличается острой сюжетностью и в то же время глубокой поэтичностью. Опыт и глаз поэта чувствуются здесь и в эмоциональной приподнятости тона, и в точности наблюдений.
В книгу включены две повести — «Горы высокие...» никарагуанского автора Омара Кабесаса и «День из ее жизни» сальвадорского писателя Манлио Аргеты. Обе повести посвящены освободительной борьбе народов Центральной Америки против сил империализма и реакции. Живым и красочным языком авторы рисуют впечатляющие образы борцов за правое дело свободы. Книга предназначается для широкого круга читателей.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Эти дневники раскрывают сложный внутренний мир двадцатилетнего талантливого студента одного из азербайджанских государственных вузов, который, выиграв стипендию от госдепартамента США, получает возможность проучиться в американском колледже. После первого семестра он замечает, что учёба в Америке меняет его взгляды на мир, его отношение к своей стране и её людям. Теперь, вкусив красивую жизнь стипендиата и став новым человеком, он должен сделать выбор, от которого зависит его будущее.
Писатель Дмитрий Быков демонстрирует итоги своего нового литературного эксперимента, жертвой которого на этот раз становится повесть «Голубая чашка» Аркадия Гайдара. Дмитрий Быков дал в сторону, конечно, от колеи. Впрочем, жертва не должна быть в обиде. Скорее, могла бы быть даже благодарна: сделано с душой. И только для читателей «Русского пионера». Автору этих строк всегда нравился рассказ Гайдара «Голубая чашка», но ему было ужасно интересно узнать, что происходит в тот августовский день, когда герой рассказа с шестилетней дочерью Светланой отправился из дома куда глаза глядят.