Entre dos tierras - [121]

— Какое? — голос Линды внезапно оказывается настолько спокойным, что дрожь в руках Олеси пропадает без следа.

— Ну… как будто ты лишилась тела и поднимаешься в воздух. И ещё всякие воспоминания могут лезть…

Пять минут.

Родители, в которых словно был встроен таймер, заставляющий их гнать дочку от компа через пять минут после того, как она доделает за тем же самым компом свои бесконечные уроки и дерзнёт, наконец, посвятить себя любимому делу. Отдых за экраном, оказывается, портил зрение, в отличие от задачек по геометрии.

Десять минут.

Странный парень в серебристом плаще, который прикрыл её собой в жаркой битве какой-то сетевой игры. Ему оставалось несколько секунд до отключения, грудь была пробита навылет, но тогда ещё не было корректных протоколов передачи сенсорных данных, поэтому парень улыбался, как чёрт, и что-то тихо шептал. Маны у Линды не хватало, чтобы его вылечить, но на тихое: «Мы ещё встретимся, Иштар?» она успела ответить коротким кивком, даже не задумываясь.

Пятнадцать минут.

Тёмные волосы, разметавшиеся по плечам хакера от грозового ветра, который укрыл беглецов стеной дождя. Вахадж вёл аэроцикл, и Линда держалась за его куртку, зажав между пиротехником и собой тонкое, стройное тело Кристиана, в котором непонятно как держалась жизнь. В ту ночь она впервые меняла сгоревшие импланты живому человеку, но руку богини вело неизведанное прежде чувство, что раз уж её угораздило влюбиться, то она сумеет выполнить самую сложную операцию, не причинив хакеру никакого вреда. Боги Сети, как же ей стало страшно, когда Крис выгнулся дугой, словно ударенный током, и со стоном упал на пол. В сознании Линды билась одна мысль: «Он или не вспомнит, кто я, или возненавидит меня». И что будет лучше, неизвестно.

Двадцать минут.

Ресницы Кристиана дрогнули, и Линде, случайно поймавшей его взгляд, показалось, что она лишается своего медленного, неудобного тела, вылетая из него, как пробка из бутылки. Только сейчас, при ярком свете безоблачного дня, девушка наконец-то разглядела цвет глаз хакера. Не карие. Тёмно-тёмно-серые. Не бывает таких глаз. Но Крис не использовал контактные линзы. Казалось, в этом взгляде была вся Сеть, вся её энергия, направленная на то, чтобы перекроить ошибочную версию локальной реальности здесь-и-сейчас, пока не стало слишком поздно…

— Всё, Линда. Отключаю. Ты молодец, — голос Олеси маячил где-то на периферии, как клич ёжика в тумане. — Расскажешь потом, удалось ли тебе связаться с Лином…

* * *

Целых полтора часа Кира провела в магазине одежды, выбирая себе платье, которое бы понравилось Лину. Боги Сети, а предстояло ещё отыскать подходящие туфли, ибо раздолбанные кроссовки девушки неожиданно стали раздражать её друга, которого в своих смелых мечтах она уже называла молодым человеком. Да и в нём самом за последнюю неделю стали происходить какие-то неуловимые изменения, словно где-то глубоко в душе мальчика с коротким треском вскрывался тонкий лёд, моментально берущий шпионскую паузу, как только в его сторону обращался чей-нибудь любопытный взор или не в меру чуткое ухо.

— Привет, Лин, — бежать на каблуках было непривычно и более того, опасно, но Кира рискнула на привычной скорости одолеть эти десять метров до сероглазого бога, восседавшего в коляске, как на троне и озарённого лучами заходящего солнца.

Последний рывок к свету, ветер в волосах, но крупный булыжник беззвучно смеётся и предательски подворачивается девочке под ногу. Сдавленно вскрикнув, Кира летит прямо в объятия Лина.

[Глупая, кто ж бегает на каблуках?]

Инстинктивно Лин выставляет перед собой тонкие руки, то ли ловя Киру, то ли защищая себя от её падающего тела. Коляска с мальчиком откатывается назад, и Кира не успевает удержать равновесие, падая голыми коленками на асфальт.

— Не ударилась, Кира?

Голос Лина звучит чуть сверху, и в закатном солнечном свете, бьющем в глаза, девочка не может разобрать выражение его лица, но, пресвятой коннект, в этом голосе нет прежней готовности разделить её боль, а лишь дежурная безликая забота. И от этого без пяти минут равнодушия Киру накрывает такая злость, что в её груди зажигается адское пламя, готовое превратить проклятый, невесть откуда взявшися лёд в воду, а воду — в пар.

— А если ударилась, то что?

[Сама виновата]

— Сама виновата, — смеётся Лин.

— Да что с тобой?! — взрывается Кира, крича на весь двор, лишь бы не заплакать.

[Чего орёшь, как психбольная?]

— Чего орёшь? — спокойно спрашивает Лин.

Кира вдыхает, собираясь разразиться пламенной речью насчёт никому не нужных жертв в виде долбанных платьев, но давится слезами и заходится в мучительном кашле, однако, даже согнувшись пополам, не сводит с Лина потемневших глаз, на сиплом выдохе бросая ему в лицо:

— Не нужна… тебе… так и скажи…

[Не нужна.]

— Не… — Лин осекается, его бросает в жаркую дрожь.

Боги, ты мне нужна, Кира.

[Не нужна, уходи прочь.]

Останься, умоляю… Без тебя мне не жить.

— Пр-р… — тошнотворный спазм заставляет Лина заткнуться, и для надёжности мальчик крепко зажимает себе рот ладонью.

Что с ним такое, чёрт подери? Что за дьявольский морок?

Решительно развернувшись, Кира быстрым шагом уходит прочь по узкой асфальтовой тропинке, не обращая внимания на порванный в клочья подол и слегка прихрамывая на живую ногу. И когда дробный цокот её каблуков затихает в подворотне, Лин осторожно отводит ладонь ото рта, всё ещё не доверяя себе, а потом разражается беззвучными рыданиями, глядя на свои дрожащие пальцы, залитые кровью из носа.