Энские истории - [18]
Конечно, там, наверху, об этом не думаешь. Думаешь о программе, да о том, чтобы кураж не упустить.
За час до представления разомнешь все косточки, загримируешься и ждешь, к телу прислушиваешься — каждой мышцей играешь.
Ведь обычно как? Артист должен быть готов к выступлению за два номера: не дай Бог, если по ходу что случится — придется выходить на манеж раньше. Паузу-то коверный заполнит; а публика — номера ждет.
С нами — другое дело. Наше выступление — после антракта, во втором отделении. Надо сетку натянуть, проверить все трапеции, штамберты, растяжки; свет приглушить, чтобы не слепил, не сбивал с толку. И все это — за пятнадцать минут, пока зрители на площадке перед шапито фотографируются в обнимку с шимпанзе да сахарную вату кушают.
Так что мы всегда в свою очередь выходим. Ну, тут, конечно, марш. Фанфары, музыка! А мы тем временем карабкаемся по веревочным лестницам на самый верх и оттуда приветствуем публику. Ловетор начинает раскачиваться на своем штамберте, а я — держусь одной рукой за трос растяжки, другой — за трапецию; подгадываю момент, чтобы попасть в унисон. И вдруг — срываюсь со своей приступочки и несусь вниз! Затем — вверх! Затем снова — вниз-вверх, вниз-вверх, и на излете — подаю тело вперед, отпускаю трапецию, и давай крутить! Сначала — простые трюки. Сальто, потом сальто с пируэтом, с двумя пируэтами, и так далее.
Короче, по нарастающей. А завершает выступление — под барабанную дробь, все как положено! — двойное сальто с двумя пируэтами.
А тройное — ну не мог я сделать! Не получалось!
А как хотелось! Я потерял покой, тренировался сутками напролет — и все впустую! Совершенно измученный, забывался коротким, беспокойным сном, и мне казалось, что секрет разгадан! Дрожа от радостного возбуждения, я просыпался и снова принимался работать, и делал-таки три оборота, но раскрывался не вовремя… и опять падал в сетку…
А Майкл Йорк медленно проплывал над самым дном перевернутой чаши купола, трижды — легко и непринужденно — переворачивался, изящно — словно выныривал из пучины на поверхность — выходил из группировки, и в тот же миг двадцать цепких пальцев — его и ловетора — крепко сплетались на жилистых запястьях партнера, образуя мертвый замок, и согнутые в локтях руки мягко пружинили, гася инерцию опасного трюка, и на рельефно очерченных дельтовидных мышцах Майкла трепетали индиговые крылышки.
У меня "эполеты" не меньше, но знаков отличия нет. Не заслужил пока — летаю хуже. И конечно, я страшно ему завидовал. Не просто завидовал — а продолжал настойчиво работать. Или сделаю три оборота — или сдохну! Другого расклада нет! Я сам так решил…
Мы переезжали в Энск.
Обычно во время переездов я стараюсь отдохнуть, а в тот день почему-то не мог сомкнуть глаз. Отчаявшись уснуть, я сел за маленький столик и принялся смотреть в окошко. Горячий, окрашенный дизельным выхлопом ветерок лениво трепал несвежую выцветшую занавеску.
Пустынная дорога, разомлев и размякнув от сумасшедшей жары, нехотя валилась под колеса наших грузовиков.
Из раскаленного репродуктора, стоявшего на крыше головной машине, словно из опрокинутой набок урны, сыпались обрывки полузабытых мелодий: самая свежая из них была старше меня лет на пять.
Вдруг протяжный рев автомобильного мотора резкой и тревожной нотой перекрыл всю эту какофонию; я стал внимательно вглядываться, пытаясь определить источник звука: красная "копейка", истерично повизгивая шинами, неслась навстречу цирковой колонне.
Я хорошо рассмотрел сидящего за рулем молодого мужчину; как мне показалось, он немного нервно улыбался. На заднем сиденьи прыгал белобрысый кудрявый мальчишка; он что-то кричал мужчине на ухо, и тот виновато пожимал плечами.
"Копейка" промелькнула мимо моего фургона и скрылась из виду. Куда он так торопился? Погони за ним не было, а от себя — все равно не убежишь. Это уж точно, можете мне поверить…
Почему так хорошо запомнилась эта случайная встреча на дороге? А черт его знает! Сам не пойму. Просто врезалась в память, и все тут.
В общем, мы прибыли в Энск.
Странствующая труппа вынуждена экономить на униформе. Когда приходится разворачивать на новом месте шапито, работают все: с раннего утра и до того момента, пока шатер не будет стоять на центральной площади.
Затем самые молодые (и я в том числе) бегут расклеивать афиши — не очень крепко и желательно повыше, чтобы часть из них можно было потом аккуратно снять. Опять же — экономия!
Наш номер (скажу без ложной скромности) — гвоздь программы. Первое отделение обычно завершает Васильич — у него нет сложной иллюзионной аппаратуры, поэтому антракт для специальной подготовки ему не нужен.
Васильичу уже далеко за шестьдесят, но он все еще молодится: красит волосы и носит корсет старинной выделки — из китового уса. Уверяет, что когда-то давно у него был роскошный аттракцион — дрессированные львы. Говорит, что животные погибли от голода в годы войны, и он, потрясенный мучениями царственных питомцев, поклялся никогда больше не работать со зверями. При этом неизменно добавляет, что с тех пор не представляет свою жизнь без риска — поэтому бреется только опасной бритвой.
Москва, 200… год. Осень. Обычная жизнь, привычные заботы, банальный кашель. Но проходит несколько дней, и город превращается в огромный госпиталь. Болезнь, которой еще не существовало. Слухи, которые не поспевают за ужасом реальности. Все только начинается…Шокирующий триллер о чудовищной эпидемии в Москве, приведшей к гибели сотен людей.
Москва. Год 200… Метрополитен. Станция Тушинская. Поезд набирает ход. Одна, две, пять минут… Черный тоннель бесконечен. Сотни людей заперты в железных коробках. Стук колес заглушает вкрадчивый шепот. Шепот зловещей стихии… Паника, страх, животное желание выжить…
Москва. Год 200… Серебряный бор. Элитная высотка. Дорогие квартиры, богатые жильцы.Обычный летний день. Ничто не предвещает катастрофы. И вдруг… дом издает протяжный вздох, и трещина молнией пронизывает фундамент небоскреба…
Москва. В одном из домов найден труп манекенщицы. Над изголовьем ее кровати красуется замысловатый вензель в виде буквы «М». Написанный кровью. Ее кровью.Спустя сутки. Лекция в институте имени Сербского. Лектор — молодая, красивая женщина. И одинокая. Она и не подозревает, что через тридцать минут ее жизнь изменится самым кардинальным образом…За день до ритуального убийства. Одиночный бокс для душевнобольных. Всегда апатичная Безумная Лиза впадает в транс и выцарапывает у себя на груди таинственный знак.Ночи становятся все длиннее… И кровавый вензель появится еще не раз…
«Новенькая „девятка“ бесшумно летела по ночному шоссе. Изредка проносились встречные машины: сначала между деревьями появлялось слабое свечение, затем из-за поворота выскакивали плотные конусы лучей, еще ближе — резкий желтый свет с разноцветными искрами бил прямо в глаза, и, наконец — прохладный ночной воздух, пропитанный запахом асфальтовых смол, плотной упругой волной врывался в открытое окно. На прощанье — сладкий запах выхлопа, и все: снова один на пустынной трассе."Уже недалеко", — думал он про себя.
Молодой врач Оскар Пинт встречает девушку — загадочную и обворожительную. На следующий день она бесследно исчезает. Знак, оставленный ею, приводит Пинта в маленький городок с красивым названием Горная Долина.Но, как известно, Большое Зло живет именно в маленьких городках. И каждый из них хранит свою тайну… Сумеет ли доктор разгадать эту тайну и спасти город от нависшего над ним Проклятия? У него есть только один день. В полночь придет неведомая могущественная сила, призванная уничтожить все на своем пути и завладеть ТЕМ, ЧТО НЕЛЬЗЯ ОТДАВАТЬ.
Рассказчица, французская писательница, приглашена преподавать литературное мастерство в маленький городок, в один из университетов Вирджинии. В поисках сюжета для будущего романа она узнает о молодом человеке, приговоренном к смертной казни за убийство несовершеннолетней, совершенное с особой жестокостью и отягченное изнасилованием. Но этот человек, который уже провел десять лет в камере смертников, продолжает отрицать свою виновность. Рассказчица, встретившись с ним, проникается уверенностью, что на него повесили убийство, и пытается это доказать.«Мёд и лёд» не обычный полицейский роман, а глубокое психологическое исследование личности осужденного и высшего общества типичного американского городка со своими секретами, трагедиями и преступлениями, общества, в котором настоящие виновники защищены своим социальным статусом, традициями и семейным положением.
Книга третья цикла «Справедливость — мое ремесло» («…И никаких версий», «Готовится убийство»), завершает серию детективных романов об инспекторе уголовного розыска Дмитрии Ковале.
Представьте: вы провернули выгодное дело, решили вместе с деловым партнером расслабиться, пригласили в гостиничный номер четырех отличных девушек, на минутку вышли, а когда вернулись, то увидели, что ваш партнер лежит с перерезанным горлом, девушки исчезли, нет и кейса с кругленькой зеленой суммой. И ни телохранители, маячившие в коридоре, ни служащие гостиницы ничего не видели. Надо срочно обращаться к частному сыщику Валерию Марееву. Он и его комп Приятель с наикрутейшим апгрейдом вам помогут. Они найдут девушек, проведут с ними незабываемую ночь (Валерий), вычислят убийцу (Приятель), поучаствуют в неслабой разборке с метанием ножей и стрельбой (Валерий), взломают пару-тройку программ (Приятель) и опять будут готовы к новым расследованиям.
В этой оригинальной стилизации развивается центральный сюжет холмсианы — битва между великим сыщиком и его заклятым врагом профессором Мориарти.Эксцентричная и дерзкая стилизация, написанная в 1983 году американцем — Дэвидом Дворкиным, продолжает тему противостояния Шерлока Холмса и профессора Мориарти. На сей раз решающая схватка знаменитого детектива с гением преступного мира произойдёт на Марсе в XXII веке.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.