Енот-потаскун - [52]

«Что за дела, чуваки?! — ясно слышалось в его возмущенном курлыканье. — Вы что, совсем охренели?! Ну погодите, я вам устрою веселые горки, только выпустите! Все перестираю и попрячу, черта в ступе вы у меня чего найдете!»

Мы, наверно, и правда совсем охренели, но нам точно было не до него. Только в одну короткую паузу Антон поинтересовался, переводя дыхание:

— Не стыдно, мамо? Ребенок плачет, а ты тут разврат устроила.

— Ничего, — я ущипнула его за живот, — у ребенка зимой тоже гон будет. Начнет насиловать всю живую и неживую природу подряд. Вот тогда и посмотрим, кто в танке.

Утром я проснулась в состоянии такого острого счастья, что, казалось, его невозможно вынести. Только если взлететь и обнять весь город. Рот сам собой растекся до ушей. На улице моросил дождь, но ощущение было, как будто во всю светит солнце.

Антона рядом не обнаружилось, с кухни доносилось какое-то шебуршание, коротко свистнул чайник. Шаги в прихожей, тихо открылась и закрылась дверь.

Куда его, интересно, понесло? Курить на лестницу?

Тут я сообразила, что с понедельника ни разу не видела, чтобы он курил. И дымом — свежим — от него не пахло. А ведь на даче тянул одну за другой, и мне это жутко не нравилось. Интересно…

Я осторожно высунула нос из комнаты. Тошка полоскал в тазу кусок колбасы. Украл или Антон дал? Да какая разница. На кухне под крышкой пыхтел, доходя, омлет. Куртки Антона в прихожей не было, ключей в анти-Тошкином ящике тоже. Хватит мне времени добежать до туалета, почистить зубы и притвориться спящей?

Я успела. Юркнула под одеяло, когда в замке повернулся ключ. Зажмурилась, пытаясь дышать ровно. Открылась дверь комнаты, Антон сел на край дивана. Что-то шуршащее, шелестящее опустилось на грудь. Тонкий горький запах защекотал ноздри.

— Не притворяйся! — холодные руки пробрались под одеяло, губы коснулись моих губ. — Я знаю, что не спишь.

Огромное, лиловое, пушистое — хризантемы! Мои любимые!

Я кое-как пристроила цветы на тумбочку и потянула Антона к себе:

— Иди сюда!

— А завтрак в постель?

— Потом. Тебя я хочу больше.

— Черт, до чего приятно это слышать, — он стащил через голову свитер. — Ну как я могу отказать даме?

Легко кольнуло, но я оттолкнула мысль, не дав ей принять форму. И тут же все исчезло, растворившись в томительно сладком наслаждении.

25. Антон

Первая наша ссора приключилась через неделю. Ну… не ссора даже, скорее, небольшая терка из-за недопонимания. Пошел процесс тонкого тюнинга. Да и не было бы ничего, если б кое-кто не вздумал изображать то ли стыдливую ромашку, то ли самоотверженного героя.

Вообще все у нас шло настолько идеально, что пугало. Это в человеческой натуре: пугаться, когда все слишком хорошо, и ничего тут не поделаешь. В чем подвох, господа? Как никакого подвоха?! Так не бывает!

И тем не менее… что-то подсказывало: беспокойство мое не напрасно. После того раза, когда я, не послушав интуицию, уехал домой, решил, что буду относиться к подобным, пусть даже очень смутным, ощущениям с большим вниманием. И вот сейчас что-то тревожило. Как пыль на экране монитора. Как яблочная кожура, прилипшая к нёбу.

Мы виделись каждый день. Иногда я забирал Наташу после работы, иногда приезжал к ней вечером. Когда-то оставался на ночь, когда-то нет. В ее выходной, пользуясь последними ясными днями, мы поехали на залив, целый день гуляли, потом вернулись ко мне и занимались любовью — как родители, сбежавшие ненадолго от детей. Не то чтобы Тошка нам мешал… да ладно, мешал иногда своим настырным скулежом, чего уж там. Но куда деваться? В общем, ночевать у меня она не осталась, поехала к нему.

Со временем творилось что-то странное. Когда мы были вдвоем, оно стремительно сжималось в точку. Как будто я только входил в квартиру — и вдруг сразу почти утро, и надо хотя бы пару-тройку часов поспать. А потом оборачивался назад и не верил, что прошла всего неделя… две недели. Этого просто не могло быть, потому что они вместили в себя столько, сколько не влезло бы в полгода. Даже не событий — мыслей, чувств.

Разговаривали, разговаривали… Что-то обходили стороной. Осторожно — как по болоту, нащупывая твердую почву. Секс… Не хотелось ни с кем сравнивать, но иногда невольно получалось. Может, с точки зрения техники что-то бывало и не так, но это ничего не значило — мы еще только узнавали друг друга. С точки зрения эмоций — ни с кем не сравнимо. По тональности… Если с Валерией это был однозначно «темный» секс, с Наташей так же однозначно «светлый». Ночь и день. Валерия отжирала силы до последней капли, Наташа давала их столько, что хоть горы ворочай.

Но было кое-что еще. Когда мы молча сидели или лежали в обнимку. Или шли, держась за руки. Я не смог бы описать словами, но это было проникновение, слияние, растворение не менее глубокое, чем во время секса. А может, и глубже, полнее.

Это были как будто три уровня: информация, секс, чувства. Ментальный, физический и эмоциональный. И я не мог понять, на каком из них окопалась эта заноза. Возможно, на всех сразу. И дело было не только… точнее, не столько во мне, сколько в Наташе.

Как будто я предложил ей себя: бери со всеми потрохами. А она стояла и думала, брать или нет.