Енот-потаскун - [24]

Мелькнула мысль, что Светка все-таки на меня пожаловалась. Мол, грубый и невнимательный. И Ленка звонит сказать, что школа в моих услугах больше не нуждается.

— Антон, тут такое дело, — она даже не поздоровалась. — Максим в больницу попал. Чинил на даче крышу и упал. Переломы, сотрясение. В общем, надолго. Я его учеников раскидала всем, осталась одна новенькая, завтра должно было быть первое занятие. Игорь сказал тебе отдать.

— Это что, УДО? — хмыкнул я. — Условно-досрочное освобождение? Аж на целых две недели раньше?

— Тебе поговниться хочется? — обиделась Лена.

— Нет, — действительно, мне лучше было не выступать. Если, конечно, хотел и дальше там работать. — Какой район?

— Выборгский, Приморский. Девушка живет на Луначарского, на работу ездит в сторону «Пионерской». Хочет этот маршрут в первую очередь обкатать. Год как права получила.

— Ясно… Машина какая?

— Матиз.

— О божечки… Каждой ТП по Матизу…

— Может, хватит уже? — Лена разозлилась. — Завтра сможешь в четыре часа? Если нет, звони тогда сам, договаривайся на другое время.

— Смогу. Где?

— На Культуры, на точке. Карточку я на тебя переоформлю. Хочешь, сегодня подъезжай забрать, хочешь, завтра перед занятием.

Поскольку ученики ездили на своих машинах, чтобы не морочиться с адресами, у нас в каждом районе было по несколько мест, которые мы называли точками. Обычно там, где не было проблем с парковкой. Инструктор оставлял на точке свою машину и пересаживался к ученику.

Я записал номер Матиза и имя ученицы — Наталья. Еще одна! Чего ж мне так прет-то в последнее время? Может, хоть эта будет нормальная? Впрочем… не хватит ли уже неприятностей на мою преступную задницу?

На следующий день я забрал в офисе учетную карточку и приехал на точку пораньше. Я всегда делал так, чтобы посмотреть со стороны, как будущая ученица едет и, особенно, паркуется. Чтобы заранее знать, с чем придется работать. Поставил Мица в карман и прошел немного назад, откуда был виден проспект и заезд.

С опозданием минут на пять на горизонте появилась красная букашка. Одного взгляда хватило, чтобы понять: скучно не будет. Виляя из стороны в сторону, Матиз медленно полз в левом ряду, собрав за собой целую вереницу машин. Икаться этой самой Наталье должно было знатно, наверняка ее крыли в три наката. Особенно когда она сообразила, что надо заезжать в карман, и резко начала перестраиваться, забыв о поворотнике. И как только не словила в бок Опель — загадка.

Проехав мимо меня, Наталья высмотрела в кармане свободное место и начала парковаться. Это была поэма! Раза с пятого или шестого ей все-таки удалось впихнуться, хотя там легко встал бы даже микроавтобус. Колеса вывернула, до поребрика осталось сантиметров тридцать. Я сразу вспомнил красный Матиз, который подпер меня на Чайковского. Только тот был не такой пошкрябанный. А тут, похоже, хозяйка за год не в одну аварию влетела по мелочи, но с ремонтом особо не морочилась.

Докурив, я медленно подошел к машине, открыл дверь, шлепнулся на сиденье и сказал, на автомате потянувшись за ремнем:

— День добрый. Ездить вы, девушка, не умеете, парковаться тоже, но это попра…

Тут я пристегнулся, поднял глаза и вместо того, чтобы закончить фразу, только и смог выдавить:

— Твою ж мать!..

12. Наталья

Заявление в районный суд подать не удалось. Дойдя до места «муж на развод не согласен», тетка с лакированной прической посмотрела на меня, как Ленин на буржуазию, и процедила сквозь губу:

— Вам в мировой суд.

Спасибо хоть сказала, что идти надо по его месту жительства, а не моему, еще бы и оттуда спровадили. В мировом отсидела очередь, но все-таки подала. Ощущение было очень странное. Вроде бы, еще ничего не сделала, но… Как будто одной ногой уже переступила через границу.

Сашка больше не объявлялся, сама я ему тоже не звонила. Через месяц пришла повестка в суд. Все действо не заняло и пяти минут, дольше в коридоре сидела. Узнав, что ответчик не явился, судья, не моргнув глазом, перенесла заседание. До этого я уже успела перечитать пол-интернета и знала, что многое зависит именно от судьи. Кто-то может и после первой неявки развести, а кто-то добросовестно мурыжит до третьей. Не могу сказать, что была удивлена или сильно разочарована, но досада все равно грызла, вялая и прилипчивая.

Мне казалось, что я провалилась в какое-то безвременье. Жизнь шла за периметром, а я замерла на одном месте. Все повседневное словно засасывала какая-то воронка, без следа. Это было похоже на затяжную болезнь, которая проходила, но очень медленно. Я вспоминала о том хорошем, что у нас было с Сашкой, и становилось так больно, что он все убил. Потом вспоминала обо всем плохом и пыталась радоваться. Что все кончилось. Что у нас нет детей. Но радоваться получалось так себе.

С Федором мы встречались когда два, когда три раза в неделю. Ходили в театры, на выставки, в рестораны, ездили за город. С ним было хорошо, спокойно. И интересно. Он мне нравился, и я очень надеялась, что из этого со временем вырастет нечто большее. Не сейчас. Когда с Сашкой все закончится по-настоящему.

Ольга к этому предприятию отнеслась с сомнением с самого начала.