Энни с острова принца Эдуарда - [31]

– О, так это и есть Энни Ширли? – пробормотала она, когда Диана представила подругу. – Наслышана, наслышана…

По её тону можно было предположить, что ничего хорошего об Энни ей слышать не приходилось.

– Миссис Эндрюс говорила, что вы вернулись, наконец, домой. Она заметила, что вы изменились… в лучшую сторону.

Вне всякого сомнения, тётя Атосса считала, что у Энни работы над собой – непочатый край. Она продолжала своё занятие с удвоенной энергией.

– Я уж и не прошу вас присесть, – с иронией сказала она. – Чего вам тут делать-то? Дома никого нет!

– Мама прислала вам эту маленькую баночку варенья из ревеня, – мягко сказала Диана. – Она сегодня его сварила и подумала, что, может, вы захотите его попробовать.

– А, спасибо! – протянула тётя Атосса с довольно кислым выражением на лице. – Вообще-то, мне никогда не нравилось, как ваша маман готовит варенье. Она слишком много добавляет сахара! Однако, ладно уж, уговорили! Отведаю немного… Что-то этой весной у меня пропал аппетит. Не могу утверждать, что в моей жизни всё идет хорошо; но порох ещё есть в пороховницах! А лодыри вообще здесь никому не нужны… Если вас не затруднит, не будете ли вы столь любезны и не уберёте ли баночку с вареньем в буфет? Тороплюсь разделаться с этими картофелинами… Вы, поди, девоньки, никогда этим не занимались? Вот так и растят из барышень белоручек…

– Мне приходилось вырезать картофельные «глазки» перед тем, как мы арендовали ферму, – с улыбкой ответила Энни.

– И я до сих пор этим занимаюсь! – засмеялась Диана. – На прошлой неделе только и делала, что вырезала «глазки». По крайней мере, три дня на это ушло!

И она добавила, чтобы немного поддразнить старушку:

– Но каждый вечер по окончании работ я смачиваю руки лимонным соком и надеваю на них специальные перчатки.

Тётя Атосса фыркнула и сказала презрительно:

– Полагаю, вы вычитали эту ерунду из какого-нибудь дурацкого журнала. Вы же выписываете кучу их! И как только маман позволяет вам это делать? Впрочем, она всегда баловала вас! Нам всегда казалось, что Джордж зря на ней женился…

С этими словами тётя Атосса издала глубокий вздох, как если бы дурные предчувствия, в случае женитьбы Джорджа Берри, её не обманули.

– Уже уходите? – засуетилась она, когда девушки, которые было присели ненадолго, поднялись, чтобы продолжить свой путь. – Да ну конечно, что для вас за интерес – общаться со старухой! Какая жалость, что парней не оказалось дома!

– Мы хотим проведать Руби Джиллис! – объяснила причину столь раннего ухода Диана.

– Да уж предлог-то всегда найдется, – сказала тётя Атосса, но голос её прозвучал уже совсем иначе – вполне дружелюбно. Она продолжала обеспокоенно:

– Быстро зайдите к ней и почти сразу же уходите. Нечего вам там рассиживаться! Небось, хотите посплетничать о колледже? Знаю я вас… Но лучше бы вам держаться подальше от Руби Джиллис. Медики говорят, туберкулёзом можно заразиться. Я как в воду глядела, подозревая, что Руби обязательно подцепит чего-нибудь, когда она отправилась прохладиться в Бостон прошлой осенью. Люди, которых тянет куда-нибудь из дома, вечно выходят из строя.

– Но ведь и с домоседами случается беда. Иногда они даже умирают, – серьёзно сказала Диана.

– Зато они потом не винят в этом самих себя! – возразила тётя Атосса, торжествуя, и затем направила разговор в другое русло:

– Слышала, в июне вы выходите замуж, Диана?

– Этот вопрос ещё не решён окончательно! – ответила та, краснея.

– Ну, не откладывайте это дело в долгий ящик, – наставляла Диану тётя Атосса. – Отцветёте вы быстро, – и глазом моргнуть не успеете. Вы же вся – это волосы да цвет лица!.. А Райты – все повесы, а Энни Ширли нужно носить шляпу, чтобы прикрыть эти скандальные веснушки на носу! Боже, да вы же рыжая! Ну, впрочем, каждому – своё. Господь сотворил нас всех разными. Марилле Катберт мой поклон. Ни разу не зашла проведать меня с тех пор, как я здесь обосновалась! Ну, нечего слёзы лить из-за этого! Катберты всегда считали себя выше других в округе!

– О, она просто гарпия! – в сердцах воскликнула Диана, когда они бежали вниз по дорожке.

– И даже хуже, чем мисс Элиша Эндрюс, – добавила Энни. – Одно имечко чего стоит! Атосса… неужели её звали так всю жизнь? Оно звучит довольно тоскливо. Ей надо было представлять, что её зовут Корделия! Это бы здорово помогло ей. А я когда-то только этим и спасалась, возненавидев имя Эн без «н» и «а»!

– Джоси Пай, когда вырастет, будет вылитая тётя Атосса! – заметила Диана. – Вы знаете, что мать Джоси и тётя Атосса кузины? Ох, какое счастье, что мы от неё отделались! Она такая злобная и всем портит настроение! Отец рассказал одну смешную историю про неё. В своё время был у них в Спенсервейле пастор – хороший, благочестивый человек, но… туговатый на ухо. На старости лет он уже вообще перестал слышать даже обыкновенные разговоры. В воскресные вечера у них проходили молитвенные собрания, и все прихожане поочерёдно должны были подняться и выступить. Они могли сказать что-нибудь от себя или прочесть какой-нибудь отрывок из библии, на выбор. И вот однажды вечером тётю Атоссу буквально прорвало… Она не молилась и не говорила высоких слов. Нет! Вместо этого старушка долго ругала всех, присутствовавших в тот вечер в церкви; она называла каждого по имени и воскрешала в памяти прихожан все ссоры и скандалы, в которых тот или другой участвовали за последние… десять лет! Напоследок она заявила, что сыта по горло безобразиями, творящимися в спенсервейльской церкви, и что ноги её в ней больше не будет. Разбушевавшаяся тётя Атосса предрекала, что «страшное возмездие обрушится на недостойный приход»… Окончив свою обвинительную речь, она в изнеможении опустилась на скамью, а пастор, который не слышал ни единого слова из того, что было сказано, торжественно произнёс: «Аминь! Да услышит Господь молитву нашей дорогой сестры!» Надо было слышать, как отец рассказывал всю эту историю!»