Энни с острова принца Эдуарда - [28]
– О, это дорогие статуэтки, – сказала она с гордостью. – Им уже лет сто; с тех пор, как полвека тому назад мой брат, Аарон, привез их из Лондона, они так и простояли здесь у камина. Кстати, Споффорд-Авеню назвали так в честь Аарона!
– Хороший был человек! – впервые подала голос Мария. – В наше время таких и не встретишь!
– И Марии он был прекрасным дядей, – с чувством сказала Пэтти Споффорд и добавила, обращаясь к племяннице:
– Я рада, что ты вспоминаешь его добрым словом!
– Я никогда его не забуду! – заверила старушку Мария. – Вот и сейчас мне кажется, будто он стоит у огня, засунув руки за лацканы пиджака, и улыбается нам.
Мария Споффорд достала носовой платочек и вытерла глаза; но Пэтти Споффорд решительно воспротивилась сентиментальным излияниям и вновь заговорила о деле.
– Ладно, собачек можно оставить. Но обещайте, что будете предельно осторожны с ними! – сказала она. – Зовут их Гога и Магога. Та, что смотрит вправо – Гога, влево, – соответственно, Магога. Да, и еще одно! Надеюсь, вы не станете возражать, если мы сохраним за этим домом его название – Пэтти-Плейс?
– Ой, что вы, конечно нет! В его названии – самая соль!
– А вы, как я погляжу, тонкий человек, – с глубоким удовлетворением отметила Пэтти Споффорд и продолжала:
– Вы не поверите, все люди, которые сюда приходили, просили позволения снять название дома с ворот на период их проживания здесь. Как бы не так! Им дали понять недвусмысленно, что дом и имя, которое он носит, – это одно целое, и их нельзя отделять друг от друга. Усадьба называется Пэтти-Плейс с тех пор, как она перешла ко мне по наследству от Аарона. И она будет так называться, пока я жива, и пока жива Мария. Ну а уж после нашей кончины новый владелец пусть выдумывает любое дурацкое название, – нам уже будет все равно. А теперь, не хотите ли осмотреть дом прежде, чем мы достигнем окончательного соглашения?
Экскурсия по этому удивительному дому еще больше вдохновила девушек. Внизу, рядом с гостиной, находились кухня и маленькая спаленка. Наверху они обнаружили три комнаты – одну большую и две маленькие. Энни сразу облюбовала одну из маленьких, с видом на сосняк; ей очень хотелось, чтобы эта комната стала ее. Она была оклеена светло-голубыми обоями, и в ней стоял маленький, старый туалетный столик, а на нем – подсвечник. Окно здесь было с первоклассным, словно алмаз, стеклом; рядом с окном стояло кресло, покрытое сверху голубым муслиновым чехлом с оборками. Отлично подойдет для того, чтобы заниматься и мечтать, сидя в нем!
– Все это, как во сне, – сказала Присцилла, когда они шли обратно. – Уж не проснемся ли мы, и не умчится ли это «мимолетное видение ночи?
– Ну, Пэтти и Мария Споффорд не очень-то напоминают ночные видения, – засмеялась Энни. – Представьте их путешествующими в этих капорах и шалях!
– Ну, думаю, наши дамы от них избавятся, стоит им только начать путешествие! – усмехнулась Присцилла. – Но вот вязание они будут таскать с собой повсюду. Они с ним не расстаются, по всей вероятности! Будьте уверены, они и в Вестминстерское Аббатство явятся со своим вязанием! А между тем мы обоснуемся в усадьбе Пэтти-Плейс на Споффорд-Авеню! Я уже сейчас ощущаю себя миллионершей…
– А мне кажется, будто я – утренняя звезда и вся сияю от счастья, – вторила подруге Энни.
Фил Гордон буквально приплелась к Энни с Присциллой на Сейнт-Джон-стрит в тот же вечер и плюхнулась к первой на кровать.
– Ой, девчонки, дорогие, я до смерти устала! Чувствую себя, словно человек без отечества… Или там было – без тени? Что-то не помню! В общем, я упаковываю чемодан.
– Должно быть, вы так выжаты, словно лимон, потому что никак не могли решить, какие вещи складывать в первую очередь и, главное, куда!» – засмеялась Присцилла.
– Воо-ще-то да… Когда мне, наконец, удалось запихнуть все вовнутрь каким-то чудом, на крышку чемодана уселись хозяйка пансиона и ее служанка, чтобы мне удобнее было его закрывать. Тут-то и выяснилось, что все вещи, которые я хотела надеть на Совет колледжа, уложены на самое дно! Пришлось мне распаковывать чемодан и примерно с час рыться в вещах, чтобы выудить со дна то, что нужно. Я нащупывала что-нибудь и пыталась к нему подобраться, но в конце концов оказывалось, что это вовсе не то, что я искала! Нет, Энни, вовсе я не ругалась!
– Я же этого не говорю!
– Да, но скорее всего, подумали, судя по вашему лицу! Но я держала свои мысли в чистоте и не сквернословила… А в голове была такая каша! Я лишь могла сопеть, вздыхать и чихать!.. Вот истинная причина моей затянувшейся агонии… Королева Энни, ну подбодрите меня чем-нибудь!
– Вспомните, что в следующий четверг вечером вас с распростертыми объятьями встретят Алек и Алонсо на родной земле! – сказала Энни.
Фил отрицательно покачала головой.
– Это не то. Когда у меня в голове туман, Алек с Алонсо ничем не помогут. Но что приключилось с вами? Отчего это вы сияете, подобно радуге на небесах? В чем дело, признавайтесь!
– Мы переезжаем в Пэтти-Плейс в следующем учебном году! – победно изрекла Энни. – И, заметьте, мы там будем полными – или почти полными! – хозяевами. Мы сняли
«Энн из Зелёных Крыш» – один из самых известных романов канадской писательницы Люси Монтгомери (англ. Lucy Montgomery, 1874-1942). *** Марилла и Мэтью Касберт из Грингейбла, что на острове Принца Эдуарда, решают усыновить мальчика из приюта. Но по непредвиденному стечению обстоятельств к ним попадает девочка Энн Ширли. Другими выдающимися произведениями Л. Монтгомери являются «История девочки», «Золотая дорога», «Энн с острова Принца Эдуарда», «Энн и Дом Мечты» и «Эмили из Молодого месяца». Люси Монтгомери опубликовала более ста рассказов в газетах «Кроникл» и «Эхо», прежде чем вернулась к своему давнему замыслу, книге о рыжеволосой девочке и ее друзьях.
Героине романа Валенси Стирлинг 29 лет, она не замужем, никогда не была влюблена и не получала брачного предложения. Проводя свою жизнь в тени властной матери и назойливых родственников, она находит единственное утешение в «запретных» книгах Джона Фостера и мечтах о Голубом замке, где все ее желания сбудутся и она сможет быть сама собой. Получив шокирующее известие от доктора, Валенси восстает против правил семьи и обретает удивительный новый мир, полный любви и приключений, мир, далеко превосходящий ее мечты.
Канада начала XX века… Позади студенческие годы, и «Аня с острова Принца Эдуарда» становится «Аней из Шумящих Тополей», директрисой средней школы в маленьком городке. С тех пор как ее руку украшает скромное «колечко невесты», она очень интересуется сердечными делами других люден и радуется тому, что так много счастья на свете. И снова поворот на дороге, а за ним — свадьба и свой «Дом Мечты». Всем грустно, что она уезжает. Но разве не было бы ужасно знать, что их радует ее отъезд или что им не будет чуточку не хватать ее, когда она уедет?
Во втором романе мы снова встречаемся с Энн, ей уже шестнадцать. Это очаровательная девушка с сияющими серыми глазами, но рыжие волосы по-прежнему доставляют ей массу неприятностей. Вскоре она становится школьной учительницей, а в Грингейбле появляются еще двое ребятишек из приюта.
Канада конца XIX века… Восемнадцатилетняя сельская учительница, «Аня из Авонлеи», становится «Аней с острова Принца Эдуарда», студенткой университета. Увлекательное соперничество в учебе, дружба, веселые развлечения, все раздвигающиеся горизонты и новые интересы — как много в мире всего, чем можно восхищаться и чему радоваться! Университетский опыт учит смотреть на каждое препятствие как на предзнаменование победы и считать юмор самой пикантной приправой на пиру существования. Но девичьим мечтам о тайне любви предстоит испытание реальностью: встреча с «темноглазым идеалом» едва не приводит к тому, что Аня принимает за любовь свое приукрашенное воображением поверхностное увлечение.
Канада начала XX века… На берегу красивейшей гавани острова Принца Эдуарда стоит старый домик с очень романтичной историей. Он становится «Домом Мечты» — исполнением сокровенных желаний счастливой двадцатипятилетней новобрачной. Жизнь с избранником сердца — счастливая жизнь, хотя ни один дом — будь то дворец или маленький «Дом Мечты» — не может наглухо закрыться от горя. Радость и страдание, рождение и смерть делают стены маленького домика священными для Ани.
«В Верхней Швабии еще до сего дня стоят стены замка Гогенцоллернов, который некогда был самым величественным в стране. Он поднимается на круглой крутой горе, и с его отвесной высоты широко и далеко видна страна. Но так же далеко и даже еще много дальше, чем можно видеть отовсюду в стране этот замок, сделался страшен смелый род Цоллернов, и имена их знали и чтили во всех немецких землях. Много веков тому назад, когда, я думаю, порох еще не был изобретен, на этой твердыне жил один Цоллерн, который по своей натуре был очень странным человеком…».
«Полтораста лет тому назад, когда в России тяжелый труд самобытного дела заменялся легким и веселым трудом подражания, тогда и литература возникла у нас на тех же условиях, то есть на покорном перенесении на русскую почву, без вопроса и критики, иностранной литературной деятельности. Подражать легко, но для самостоятельного духа тяжело отказаться от самостоятельности и осудить себя на эту легкость, тяжело обречь все свои силы и таланты на наиболее удачное перенимание чужой наружности, чужих нравов и обычаев…».
«Новый замечательный роман г. Писемского не есть собственно, как знают теперь, вероятно, все русские читатели, история тысячи душ одной небольшой части нашего православного мира, столь хорошо известного автору, а история ложного исправителя нравов и гражданских злоупотреблений наших, поддельного государственного человека, г. Калиновича. Автор превосходных рассказов из народной и провинциальной нашей жизни покинул на время обычную почву своей деятельности, перенесся в круг высшего петербургского чиновничества, и с своим неизменным талантом воспроизведения лиц, крупных оригинальных характеров и явлений жизни попробовал кисть на сложном психическом анализе, на изображении тех искусственных, темных и противоположных элементов, из которых требованиями времени и обстоятельств вызываются люди, подобные Калиновичу…».
«Некогда жил в Индии один владелец кофейных плантаций, которому понадобилось расчистить землю в лесу для разведения кофейных деревьев. Он срубил все деревья, сжёг все поросли, но остались пни. Динамит дорог, а выжигать огнём долго. Счастливой срединой в деле корчевания является царь животных – слон. Он или вырывает пень клыками – если они есть у него, – или вытаскивает его с помощью верёвок. Поэтому плантатор стал нанимать слонов и поодиночке, и по двое, и по трое и принялся за дело…».
Григорий Петрович Данилевский (1829-1890) известен, главным образом, своими историческими романами «Мирович», «Княжна Тараканова». Но его перу принадлежит и множество очерков, описывающих быт его родной Харьковской губернии. Среди них отдельное место занимают «Четыре времени года украинской охоты», где от лица охотника-любителя рассказывается о природе, быте и народных верованиях Украины середины XIX века, о охотничьих приемах и уловках, о повадках дичи и народных суевериях. Произведение написано ярким, живым языком, и будет полезно и приятно не только любителям охоты...
Творчество Уильяма Сарояна хорошо известно в нашей стране. Его произведения не раз издавались на русском языке.В историю современной американской литературы Уильям Сароян (1908–1981) вошел как выдающийся мастер рассказа, соединивший в своей неподражаемой манере традиции А. Чехова и Шервуда Андерсона. Сароян не просто любит людей, он учит своих героев видеть за разнообразными человеческими недостатками светлое и доброе начало.
Книги об Энни – настоящие пособия по оптимизму и силе духа! Ей только семнадцать, но она уже работает в школе Эвонли, где совсем еще недавно сама была ученицей. Старые и новые друзья, новый сосед с попугаем, ругающимся как матрос, близнецы, которых берет на воспитание Марилла – все эти люди делают жизнь Энни счастливой и радостной. История об умении довольствоваться малым, наслаждаться сегодняшним днем, радоваться простым вещам.Юмор – самая пикантная приправа на пиру существования. Смейтесь над своими ошибками, но и учитесь на них, делайте предметом шуток свои горести, но и черпайте в них силу, острите по поводу своих затруднений, но и преодолевайте их…
Искренняя, щемящая, открытая и добрая книга! Это больше чем просто детский озорной роман, больше чем роман взросления – это настоящее знакомство с интересным добрым и хорошим человеком, с маленькой выдумщицей Энни из Грин Гейблз, той, что живет в глубине каждого из нас.Человек не может очень долго оставаться печальным в таком интересном мире, ведь правда?