Енисей - река сибирская - [73]
Когда смельчаки уже совсем выбиваются из сил, перед ними в туманной мгле возникают очертания большого острова. Вот она, "Земля дьявола"! Множество драгоценных песцов и диких оленей, никогда не видевших человека, радуют глаза охотников. Но раньше всего надо обследовать остров.
Со старой бусолью и шагомером маленькая экспедиция отправляется вдоль берега. Остров тянется на десятки километров. Путники натыкаются на признаки каменного угля. В другом месте найдена земля, пахнущая нефтью. Они уже заканчивают обход, как вдруг идущий впереди Бегичев, вскрикнув, устремляется вперед.
Изба! Неужели на острове есть люди? При дрожащем свете спички путешественники видят внутри избы кучу полуистлевших шкур, старинные алебарды — топоры на длинных ручках, костяные шахматные фигурки странной формы. Судя по всему, эту древнюю избу построили две-три сотни лет назад. Может быть, здесь когда-то жили смелые русские мореплаватели, отваживавшиеся проникать далеко на восток вдоль побережья Ледовитого океана…
Через несколько месяцев путешественники вернулись на материк с богатой добычей: шкурами песцов, моржей, белых медведей и мамонтовой костью, которая на острове встречалась в изобилии. Бегичев поспешил в Петербург. Он сделал доклад в Академии наук и в Географическом обществе. Смелый исследователь был награжден второй золотой медалью, а "Земля дьявола" получила название острова Бегичева.
Открытие сделало имя следопыта известным в Петербурге. Ему даже предложили остаться в столице. Но в столичном мире многие смотрели свысока на откуда-то взявшегося боцмана, никаких ученых званий не имевшего и вздумавшего вдруг открывать острова. Душно показалось Бегичеву и среди дельцов, сразу же попытавшихся извлечь из его открытия свои выгоды.
"В больших городах, — записал он в своем дневнике, — всё нужны деньги и деньги. Хотя у меня были деньги, но я их не жалел и не походил на других: часть истратил, а остальные роздал знакомым, кто в них нуждался… Я решил вернуться на старые места, к берегам Ледовитого океана, где чувствовал себя ни от кого не зависимым и совершенно свободным гражданином".
И вот Бегичев снова там, где глухо бьются волны в пустынный первобытный берег. Тут он у себя дома! Тут у него множество друзей, простых, бескорыстных, верных. Так же, как и он, кочуют они по тундре, промышляя диких оленей и белоснежных песцов. Вся тундра знает высокую, статную фигуру следопыта. В любом становище ему всегда дадут место у костра, кусок жирной оленины, шкуру для ночлега. Имя "Улахан-Анцифор" знают и старики и дети. Есть, впрочем, у Бегичева и другое прозвище: "Человек-море".
Так идут годы. Много "белых пятен" разведал Бегичев. Побывал он и в отрогах таинственного хребта Бырранга, где, по слухам, водится драгоценный голубой песец; спускался вниз по дикой реке Пясине; на простой лодке плавал вдоль побережья Ледовитого океана, выслеживая морского зверя.
Однажды, когда Бегичев объезжал на собаках песцовые ловушки, его догнал нарочный с пакетом из столицы. Видно, дело было важным: посыльный торопился, от его упряжки пар так и валил.
Бегичев ломает сургучные печати. Так вот оно что! Два корабля знаменитой экспедиции Северного Ледовитого океана, "Таймыр" и "Вайгач", затерты льдами. Удастся ли им выбраться из ледового плена — неизвестно. Недалеко от них зимует на судне гидрографической экспедиции капитан Свердруп. Положение тревожное: на судах нехватает продовольствия и топлива. Нужна помощь. Не возьмется ли он, Бегичев, организовать на оленях экспедицию через тундру для того, чтобы в крайнем случае снять часть команды с кораблей?
— Да, — сказал Бегичев. — Да, возьмусь. Моряк в беде товарищей не оставляет.
А дело уже приближалось к весне. Невесело путешествовать по тундре зимой, а в распутицу просто невозможно. С теплыми днями набухают топкие болота, вздуваются сотни безыменных рек. Ну, а дорог в тундре не бывает, мостов тоже.
Что же сделал Бегичев? Он собрал тысячу оленей, чтобы в пути непрерывно менять их в упряжках, не давая уставать. Этот огромный караван следопыт повел за собой. Погонщики оленей знали, что "Человек-море" бесстрашен, но и они не могли взять в толк, как он сумеет преодолеть реки. Как раз одна из них, широкая, быстрая, не обозначенная ни на каких картах, преграждает каравану путь.
— Смотри, смотри! Однако Улахан-Анцифор ум кружал (то-есть сошел с ума), — шепчут друг другу кочевники.
А Бегичев привязывает себя к двум оленям и гонит их в ледяную воду. Олени — хорошие пловцы. Только рога мелькают в волнах. Но вот на самой середине реки происходит что-то непонятное. Ну, конечно, перепутались веревки! Неужели погибнет "Человек-море"? Нет, вот он взмахом ножа разрубает узел и, ухватившись за шею животного, сильно загребает другой рукой. Выплыл!
Велика сила примера. Одна за другой входят упряжки в воду, и после шести часов борьбы со стихией весь огромный караван, или, как его называют на Севере, аргиш, оказывается на другом берегу. А впереди снова топь тундры, снова неизвестные реки…
17 июня 1915 года, после сорока семи дней нечеловечески трудного пути, головную оленью упряжку, на которой сидел Бегичев, заметили в бинокль с судна Свердрупа. Капитан едва верил глазам своим. В честь Бегичева грянул салют, его обнимали, подбрасывали в воздух. Когда Свердруп передал по радио весть о прибытии экспедиции на другие корабли, оттуда дважды запрашивали: точно ли, что прибыл именно Бегичев? Действительно ли всему каравану удалось пройти там, где в такую пору раньше никто не рисковал пробираться?
